Они сухо прощаются, и тут же ощущаю на своей талии мужскую руку.
Шеф настойчиво подталкивает меня в сторону парковки, и, как я не отодвигаюсь, всё равно норовит пристроить ко мне свою конечность.
Что ж это такое…
Не был бы начальник таким угрюмым за обедом, подумала, что он метит территорию.
А нет. Судя по нахмуренным бровям и быстрому шагу, точно, так и есть.
Вот ведь индюки доморощенные!
Он зачем вообще меня взял?
Думал, за счёт моей внешности и «лёгкого» поведения, Полимов на все условия согласится?
Злость рождается где-то в районе солнечного сплетения.
Мой план и ночная работа совсем ничего не стоят?
Я тут что, украшение стола?
По лицу Выхина вообще невозможно понять, чем он недоволен.
- Я что-то сделала не так, Роман Александрович? – Спрашиваю, уже когда оказываемся в машине.
- Всё просто отлично, козочка. – Отвечает шеф, заводя свой огромный внедорожник. – Ты превзошла саму себя.
- А по вашему тону не скажешь.
- Я доволен твоей работой, Вера. – Произносит он неожиданно серьёзно, поворачиваясь ко мне всем своим здоровенным корпусом. – Меня беспокоит другое. Из-за тебя у меня возникают проблемы с сексом. И ты никак не помогаешь их решить. Что скажешь в своё оправдание?
У меня отвисает челюсть.
Никогда не удивлялась различным поползновениям и пошлым шуточкам в свой адрес, но вот «этот» как умеет ошарашить ни с того ни с сего, посреди рабочего разговора снова сводя всё к сексу?
- Не понимаю, как моя профессиональная деятельность влияет на вашу потенцию, босс… - Шиплю в ответ, не прерывая зрительного контакта.
- Напрямую, девочка моя. – Не теряется он, уже практически наваливаясь на меня всей тушей.
Мне становится жарко и страшно, ведь мы в машине, вдвоём, в замкнутом пространстве, а я не помню даже, где в этом металлическом динозавре дверные ручки. И взгляд у Выхина сейчас такой, что я невольно сглатываю, чувствуя, как полчища мурашек разбегаются от позвоночника ко всем отдалённым участкам тела.
Надо что-то говорить, иначе быть беде.
- Мы же договорились, что пока работаем вместе, никаких приставаний. – Предатель – голос дрожит и срывается.
- Я к тебе не пристаю. – Всё так же серьёзно отвечает шеф. – И мы ни о чём не договаривались. Это ты себе напридумывала.
- Роман Александрович, давайте по-хорошему… поедем сейчас в офис. – Уже совсем тихо лепечу.
Он сначала ничего не говорит. Наклоняется очень близко, проводит кончиком носа по моей щеке, шумно вдыхает воздух у волос. Потом опускается чуть ниже, к шее и шепчет:
- Какая же ты охуенная, козочка… Когда уже перестанешь брыкаться…
Он даже не спрашивает. Это скорее риторическое высказывание, потому что в ответ на моё молчание Выхин отодвигается, усаживается поудобнее на сидении, включает скорость и выезжает с парковки.
Всё это не глядя в мою сторону.
Теперь я стараюсь притвориться тенью.
Сижу и перевариваю.
Мне делали разные комплименты в жизни. Иногда очень замысловатые, иногда простые и приятные.
Но никогда обычное неприличное слово не вызывало во мне столько эмоций.
Это же просто провокация.
Я не должна вестись. Мне не пятнадцать.
Тогда, почему эти полчища мурашек никак не хотят возвращаться на исходную?..
Мы молчим до самого офиса.
И это первый раз, когда я вижу шефа в таком настроении.
Он уже представал передо мной злым, весёлым, заведённым, агрессивным и спокойным. Но сейчас он расстроен. Да, скорее всего так.
Даже от кофе отказался, а Света с таким рвением бросилась его готовить. Вот прям жалко девушку.
- Что это с нашим драгоценным? – Удивляется Елена Львовна. – Полимов забраковал проект?
- Вера, что ты молчишь? Что у вас там случилось? – Подхватывает Света.
Конечно, коллеги в курсе, что я теперь работаю над проектом. Я сама им рассказала. И вопреки моим ожиданиям, никто не заклеймил меня и не забросал камнями.
Поэтому сейчас я тяжело опускаюсь на стул и выдыхаю:
- Нет, коллеги. Артём Ильич вроде всем доволен. Пока. А что с нашим шефом, я не знаю. Кому интересно, сами у него спросите.
- Вредина. – Канючит Светлана. – Ты ж с ним была, что, прям, ничего не заметила? Он с утра такой?
- Да не знаю я, какая муха его укусила! У меня работы полно, некогда начальство обсуждать!
По гробовой тишине, воцарившейся в отделе, понимаю, что перегнула. Даже Марат голову от монитора в мою сторону повернул.