-И все-таки я обманываю его, даю надежду. Я лгу окружающим, делая вид, что жена ему. Но и это не главное...
Последняя надежда Безрукова, впервые в жизни отвергаемого женщиной, и не просто женщиной, а которую он боготворил, вырвалась почти воплем: - Так нельзя, я люблю тебя, - и его тело вознамерилось встать на колени, умолять, выпрашивать отмены смертного приговора их любви, но гильотина уже шла вниз, ускоряясь:
-Нет, милый мой, ты отраженный свет! Я, я полюбила тебя сразу, как увидела, а ты - позже. Поэтому я и ухожу, чтобы не умереть с горя. Мне унизителен статус любовницы, я хочу тебя целиком, я хочу с гордостью заявлять, что жена Безрукова... Мне было всё равно, кто ты и что ты. Я ведь совсем недавно от Тонкова и Светки узнала, сколько у тебя денег. Она похвалила, дескать, поумнела Ирка, стала любовницей миллионера! А мне нужен ТЫ, - голос Ирины выделил ударение, - не твоё богатство... И когда подозревают, что я с тобой ради миллионов, это и есть унижение.
Волк-одиночка яростно зарычал, так полыхнуло чувство ненависти к Светлане, которая блядскими глазами смотрела на него с первого дня знакомства.
-Зря на неё злишься. Она не одинока. Меня и на презентации рассматривали, как эскорт-шлюху, очень дорогую, снятую специально для этого события. Твой выбор одобрили, но я больше так не хочу.
Она словно повзрослела, не став старой. Озорная школьница Ирка Обора сдала позиции Ирине Ермаковой. Горькая усмешка изогнула губы, которые надо было закрыть поцелуями, чтобы не слышать ничего, бессильно отметил Виктор. Глупо пожалел её, еще глупее сказал:
-Ты будешь страдать, зачем?
-Не первый раз. Перетерплю, перемучаюсь и забуду. У меня есть Татьянка. Допишу диссертацию, буду двигать науку. Говорят, только несчастные люди становятся истинными творцами - они сублимируют нереализованные эмоции в творчество. Справлюсь. И давай закончим об этом. Сегодня наша последняя ночь.
Они ласкали друг друга неторопливо, растягивая удовольствие от прикосновений и стремясь запомнить ощущения. Виктор горел желанием убедить её своими ласками. Но, прикасаясь губами, он чувствовал слезы и напрасно пытался осушить их. Ирина плакала тихо, без рыданий. Они не уснули до самого утра.
Сумрачная весна скупо прослезилась, но времени на зонт не нашлось - они держались за руки. Перед аркой металлодетектора слились в долгом поцелуе. Ирина отстранилась, посмотрела мокрыми глазами в его лицо. Нежно погладила по щеке и пошла, не оглядываясь.
Волк-одиночка оцепенело смотрел вслед, пока её фигура не скрылась за очередной дверью. В голове билась жгучая мысль: - "Вот ты и потерял свою судьбу, Безруков!" На фоне мысли - ночными мотыльками в луче маячного прожектора, роились сразу все воспоминания об Ирине. Утрата обездвижила волка, как рыбу парализует борная кислота. Он видел это в Туве - полбочки беловатой жидкости, и метрового тайменя с хариусами потащило по камням...
Так и его, большого и сильного зверя, оглушенного утратой, снесло людским течением, прибило к ограждению. Он пялился в стекло, высматривая самолёт Ирины. Здесь течение отсутствовало, поэтому воспоминания всплывали рядом. Распространяя горечь, больно ударила презентация, где пришлось оставить любимую ради вульгарной пьянки с министром.
Показалось, кто-то посторонний сказал: -"Эх, ты, волчара! Не сумел сохранить желанную самку. Логово показал, а обживать вместе не захотел. Кому теперь логово нужно? Отказалась твоя любимая быть приходящей-уходящей..."
-"И правильно, - признался Виктор, ставя на себе крест, - я не принадлежу ей. И себе. Такая у меня насыщенная жизнь. Я несвободен. Меня всё время кто-то держит. То министр, то контракты, то Каролинка. Можно подумать, я не хочу оставаться с тем, кто нужен больше всего на свете! Не получается..."
И вытянул голову вверх, собираясь горестно, тоскливо завыть, раз уж волком признался. Но душа словно взвилась в чистоту неба, осмотрелась. Серебристые рыбы самолетов сновали, где медленно, где быстро. А внутри мельтешащего людского муравейника стоял трусливый, растерянный зверь, слушая неведомого обвинителя:
-"Кому ты врёшь, бизнесмен хренов! Какая у тебя жизнь? Бесконечная драка за деньги, которые некогда и не на кого тратить? Оглянись, убогий волчара! Тебе встретилась ослепительной красоты и ума женщина. Так почему ты не бежишь за ней сломя голову? Зачем тебе твой, безрадостный, ублюдочный мир?"
Оправдание прозвучало неубедительно: - "Ради дочери".
Глава тридцать девятая
Валентин, Миранда.