С детьми героев я знаком похуже. Маленькими они меня не интересовали, а выросли - им неинтересно со мной. Вот старики, мать Ирины, родители Валентина и Виктора, со мной в прекрасных отношениях. Кто, как не я, способен выслушивать длинные рассказы о маленьких событиях их закатывающейся жизни? Они выливают на слушателя такой поток сведений, что даже ленивый сможет найти там важные детали. Благодаря старикам я и смог быть точным в передаче утаенных друзьями событий.
Эпизодические герои, вроде Димыча, Светки, знакомы мне гораздо хуже, потому как - шапочно. Где виделись-то мы? Разве что на совместных пирушках и семейных торжествах героев. Карамелин и Шарабан, Аркашка и прочие - пожимали руку, знакомясь со мной, но вряд ли узнают, столкнувшись на улице.
И вот ещё что - я никого тут не осуждаю и не ругаю. Жизнь такая штука, что живым из неё никому не выбраться, а переписать её набело - никому не удастся. Так что я априори считаю всех героев - хорошими людьми, но, как верно юморят ныне - со своими тараканами в голове. Ссорятся, живут и работают они на совесть, как взрослые люди, выросшие и воспитанные в очень разных условиях. К тому же - я не Макаренко, чтобы воспитывать читателя на чужих примерах, отнюдь. В моём романе всего лишь описаны кусочки их очень личных жизней, когда герои уже успели наделать жизненных ошибок, набить шишек, каждый по-своему, и пытаются их исправить в меру собственного разумения.
Место действия романа? Ну, в первую очередь - Сибирь. Былая ссылка вобрала в себя столько разных, нестандартных характеров, сплавила их в такой могучий конгломерат, что, случись беда (не не приведи Б-г) со столицей в суетливой, наполовину оевропеенной Московии, ядром нашей страны стал бы Новосиб.Или Новокуз. Или Щегловск. Или Омск. Или... Да важно ли? Какой именно город описан мною, не имеет значения. Все они равно милы, в каждом из них остались щемящие душу воспоминания.
Итак, читатель, за мной! Я расскажу, какие события начались в конце мая 199* года.
Глава первая
Ирина
Тигр был великолепен. Лапы, такие мягкие и нежные, если смотреть издалека, были огромными, а хвост! О, хвост простирался метра на полтора! Те бенгальские недомерки, которых возили передвижные зоопарки, когда Ирина была совсем в юном возрасте, только казались ей большими. Сейчас, рядом с амурским гигантом, глядящим на нее огромными желтыми глазищами, она чувствовала себя совершенно беззащитной. Лемешный заставил Тайфуна сесть и схватил его за подбородок:
- Хороший мальчик. Хороший! Покажем Ирине зубки? Вот молодец, умница Тайфун, улыбнулся девушке!
Гюнтер почесал зверя по горлу, когда тот захлопнул пасть с десятисантиметровыми клыками.
- Какой он большой! - восхищенно прошептала Ирина.
Тигр принюхался к ней, приблизя черный нос к прутьям решетки. Усы-вибриссы, толщиной с контрабасную струну, просунулись вперед и один ощутимо коснулся ее руки. Она потрогала белый и жесткий ус. Огромная морда поморщилась, отстранилась, обмахнула пасть розовым язычищем.
- Хочешь погладить?
- А можно? Не укусит?
- Со мной - нет, а вот одной к нему подходить опасно. Он потрогает лапой из любопытства и порвет до кости. Ну, заходи!
Гюнтер запустил ее в примыкающую к вольере клетку, где прутья были расставлены шире. Встав вплотную к тигру и приобняв того за шею, сказал:
-Погладь его по боку, по голове, почеши за ушком. Котишка любит ласку...
Ирина гладила гиганта, замирая от собственной смелости. Красно - черная шерсть Тайфуна напоминала ворс персидского ковра, только была длиннее. Узенькая ладошка прошлась по круглому уху, дрогнувшему под лаской, и спустилась на лопатку, где бугрились могучие мышцы. Тигр всхрапнул, она отдернула руку.
- Не бойся, Ирочка, это мы мурлыкнули, - покровительственно рассмеялся Гюнтер.
Ирина поблагодарила мэтра и пошла к выходу, подхватив футляр со скрипкой.
Город затихал. Ночное небо подсвечивалось сполохами над заводским районом, с высоты правого берега Искитимки красиво смотрелись факелы химзавода, вытянутые ветром в сторону деревни Красной. Проспект, густо усаженый огнями легкового транспорта, далеко просматривался в обе стороны. Троллейбуса или автобуса, идущего с горы, видно не было. Она вздохнула и пошла пешком.
Почти чистый, прометенный ветерком, асфальт наклонной пешеходной тропинки негромко постукивал по каблучкам, затем - с небольшой паузой - по подошвам: Ц-цок, Ц-цок! Звуки слабели в шипении резины попутных иномарок, легко струящихся вниз, к далекому светофору, совсем терялись в натужном рычании встречных машин, штурмующих подъем, но и в таких условиях с точностью метронома отмеряли очередные тридцать сантиметров, пройденных к дому.