Она спала с мантией Малфоя, которую он отдал ей в Хогвартсе, когда отправлял ее сюда. Так ей было легче свыкнуться с новым местом обитания.
Эта комната никак не могла не ассоциироваться с ним. Такая же чистая, как и его мысли, такая же просторная, как и его душа, такая же аккуратная, как и он сам. Пускай здесь всё было тёмных оттенков, только лишь постель была белой, как и светлая частичка его сердца.
Она до сих пор не могла разобраться в тех чувствах, которые побуждали её быть рядом с Малфоем. Раньше она считала слизеринцев лицемерными ублюдками. Но всё это было предрассудками. Сейчас она видела совершенного юношу, который не бросил её, несмотря на то, что она магглорожденная и… Грейнджер. Старая подруга Мальчика-который-выжил-и-задолбал-слизеринцев.
Что же пробудило в тебе добро, Малфой?
========== Глава 24. ==========
- Передай отцу, что я встречусь с ним завтра, - сказал Драко матери, когда они встретились с ней в столовой. Грейнджер ужинала отдельно от них, ведь так попросил юноша. Он не хотел, чтобы Люциус увидел её, если вдруг нагрянет к ним.
Нарцисса лишь кивнула и продолжила есть копчёную форель. Драко ещё не притронулся к своему ужину. Он деловито ощупывал подбородок, опершись локтем на поверхность стола. Мать продолжала хранить молчание. Он надеялся, что она расскажет всё касательно того, что произошло, пока его не было в Мэноре. Но та лишь поглядывала на него, изредка неловко улыбалась и ела, накалывая мягкое мясо рыбы на вилку.
- Что он хотел со мной обсудить? - спросил Драко, исподлобья наблюдая за матерью. Женщина на мгновение замерла, перестала пережевывать пищу, но тут же возобновила все предыдущие действия. Это было секундное наваждение, но Драко его заметил.
Что ты скрываешь, мама? Чего ты мне ещё не рассказала? Отец запретил? Если это так, то всё в порядке. А если нет, тогда почему ты до сих пор молчишь, когда мне важно знать, что происходит?
- Поговоришь с ним и узнаешь, - слегка устало произнесла Нарцисса, продолжая ужинать. Она делала это так спокойно, что начинала приводить в бешенство Драко.
- А сейчас ты не можешь рассказать? Ты ведь должна знать всё, что здесь происходит, - сжав кулак под столом, произнёс Малфой. Он был готов сорваться на матери, которая до сих пор продолжает бояться Люциуса. Она шла по тонкому канату и могла в любой момент упасть, скажи она что-нибудь такое, известное только ей и отцу. Это давило на Драко. Душила его. Неизвестность.
- Он запретил мне, - совсем тихо произнесла Нарцисса и опустила столовые приборы на салфетку. Она опускала взгляд, стараясь не смотреть на сына. Что он с тобой сделал, что ты настолько напугана и не можешь сказать?
- Я буду с Грейнджер в комнате. Захочешь рассказать - будем рады видеть, - сказал Драко и резко поднялся из-за стола. Стул едва не упал на пол, но юноша успел схватиться за спинку и поставить предмет интерьера на место.
- Она не должна узнать, - чуть громче произнесла Нарцисса, когда Малфой подошёл уже к двери. Остановился. Пропустил через себя эту фразу. Что не должна узнать? Что я могу ей рассказать, если даже сам ничего не понимаю? Что? Если бы ты сказала мне, я, возможно, сохранил бы твои слова в тайне. Но ты говоришь загадками, которые я не могу отгадать. Это не детство. Это уже жизнь. А я даже не знаю, какого это быть взрослым и хранить тайны от собственного ребенка.
К Гермионе он пришел в не самом расположении духа. Он был готов разнести всю эту комнату, потому, что понимал, что для полного пазла ему не хватает одного кусочка. Чтобы выстроить всю картину реальности. Он не хотел жить в таком мире и пускать сюда своего ребенка.
Но Малфой должен был показывать стойкость перед Грейнджер. Ведь слабость - лишь частичка его жалкой маски, которую он мужественно менял на злость. Стойкость всегда вызывает восхищение.
Она не должна была видеть его слишком испуганным и запутанным в своих мыслях. Она не должна бояться. Не должна видеть, что он не знает, что будет дальше.
Драко прекрасно понимал, что он готов скрыть их обоих от луча непростительного, брошенного в сторону Грейнджер. Но будет ли это завтра, когда он расскажет отцу о ней? Он не имеет право на ошибку. Не имеет право отправить в логово зверя ту, которая была его последней надеждой на светлое будущее.
- Всё в порядке? - спросила она. Малфой только сейчас заметил, что остановился на пороге комнаты и не двигался, погруженный в свои мысли. Нет. Но то, что я чувствую, должно остаться при мне.
- Да, - выдохнул он, взглянув в её обеспокоенные глаза. Шагнул в сторону Грейнджер и опустился на кровать рядом с ней. Он отметил, что на её плечах была его мантия. Усмехнулся про себя и ему стало немного легче. Слишком много проблем было на его плечах. Он мог бы сейчас согнуться пополам от тяжести, но легче бы от этого не стало. - Ты можешь снять мантию, ведь я уже рядом.
Гермиона неловко улыбнулась и коснулась легкой материи пальцами. Потянула вниз и оголила плечи. Тут же придвинулась к нему и опустила голову на его плечо, словно успокаивала. Поглаживала рукой по спине. И была рядом, что так сильно ему было нужно. Ты даже не знаешь, за что я тебя люблю, верно? Мне плевать на твою оболочку, на твою плоть и кровь. Я люблю тебя за твою душу. То, что скрывается за твоими костями.
Он коснулся её руки и слабо улыбнулся.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Драко, чувствуя частое дыхание Грейнджер у себя на шее.
- Теперь, когда ты рядом, прекрасно, - прошептала она. - Ты не разговаривал с отцом?
Его не удивил вопрос Грейнджер, ведь она всегда должна была быть в курсе всех событий. Моментами, она напоминала ему себя. Когда-то, на первых курсах, он тоже бегал за Золотой Троицей. Хотел поймать их, а по итогу, попадал сам.
- Ещё нет. Завтра, - произнёс Драко, прислонившись щекой к её волосам. Теперь её запах и голос рядом. Спасибо, Господи, что сохранил её. Для меня.
Ведь на каждого дьявола найдется свой ангел. Я нашёл её раньше, чем она меня. Но я рад, что она всё равно подошла ко мне. Вспорхнула крыльями и пожелала остаться рядом. Захотела измазать свою белоснежную душу, чтобы прикоснуться рукой к моей. Тёмной, скользкой и, как мне казалось, никому не нужной.
Она отстранилась. Слегка привстала и легко коснулась его плеча, словно просила, что он должен повернуться к ней. И Малфой повиновался, ведь с ней ему трудно спорить.
Грейнджер всматривалась в его глаза, пока Драко старательно сдерживался, чтобы не снять ту самую маску стойкости. Она была с ним такая настоящая. А он продолжает примерять лица, создавая из себя Бог весть что. Прости меня, Грейнджер. Но ты сможешь меня не понять. Все мы, слизеринцы, непостоянные и глупые существа, у которых есть большой дар самоуничтожения и уйма плохих воспоминаний. И я мог бы тебе обо всём рассказать. Сказать, что чувствовал тогда и что чувствую сейчас. Но не буду. Я не хочу, чтобы ты об этом знала. По крайней мере, не сегодня.
Она коснулась его щеки ладонью. Прям, как тогда. И действительно самые лучшие и хорошие воспоминания хлынули потоком в его голову. Они ведь были связаны с ней. Господи, Грейнджер, ты не понимаешь, какое впечатление производишь на окружающих? Ты ведь… Такая прекрасная. Внутри и снаружи. А возишься с тем, кто раньше был тебе противен. Зачем?
Девушка приблизилась к его лицу. На секунду замерла, вновь заглядывая в глаза. А затем - коснулась его губ своими. И всё. Мыслей больше нет. Они улетели куда-то через окно. Ведь он так скучал по её поцелуям. Так скучал по ней.
Почему-то у Драко была только одна ассоциация с поцелуем Грейнджер. Поцелуй Смерти. Ведь она могла в один момент приголубить его, скрыть крыльями ото всех. А через несколько секунд - закричать, что он ей не нужен, она сама справиться. Но с каждым её поцелуем боль внутри него уходила. И он был готов целовать её вечность, чтобы забыть о том, кто он на самом деле.