И верно, только я хотела попросить бабушку, чтобы она рассказала про блокаду в Ленинграде, — явились.
Саша увидел меня и обрадовался, закричал, будто мы в лесу или на улице:
— Наташа! Вот здорово! Сейчас торт будем лопать! Бабушка, я торт принёс. Яблоки у нас взяли, конфеты взяли, а торт не взяли.
И Саша поставил на середину стола картонную коробку, перевязанную бумажной верёвочкой.
— Ты скажи сначала, что с Митей-то?
— А ничего. Лежит поправляется. Нас к нему не пустили. Воскресенье. Народу много пришло. Сказали: халатов нет. А торт не взяли. Сказали, чтобы тортов больше не приносили. Витька и Левка свою половину прямо на улице съели, а я Вовке не дал съесть. Сказал, что дома съедим.
Саша развязал верёвочку и открыл торт.
— Во какой! На всех хватит!
— Да уж куда больше! Хватит! — с удовольствием разглядывая торт, сказала бабушка. — Неужели, говоришь, Витя с Левой так прямо на улице и съели?
— Ага. Жуют, давятся. Левка даже нос кремом измазал. А потом ему нехорошо стало. Объелся. А Вовка тоже хотел…
— Вообще, старик, ты правильно сделал, — смущённо сказал Вова и взял нож. — Сейчас мы его культурненько разрежем…
— Эй, нет! Дай-ка я сама сделаю. — Бабушка отобрала у Вовы нож и разрезала торт на четыре части. — Этот кусок, с розочкой, — сказала она, — Наташе. Ей в первую очередь — она гость и девочка. Этот кусок — мне, по старшинству. А это — вам, ребятки. Папе и маме оставлять не будем. Они в гости уехали. Их там и повкусней угостят.
Торт бабушка разрезала на равные части, и все были довольны. А за то, что мне досталась розочка из крема, я думаю, ни Вова, ни Саша не обиделись. Они все же — мужчины и рыцари.
Съели мы торт, выпили чаю. Вова ушёл в другую комнату, а бабушка — на кухню.
— Не обижаете вы её? — спросила я и посмотрела на дверь, за которой скрылась бабушка.
— Что ты, — сказал Саша. — Ведь я обещал тогда.
— Ты и с книжкой обещал, — ехидно напомнила я.
— Да нет же! Говорю, по-настоящему обещал. Вот даже с тортом сегодня. Знаешь, почему я не дал Вовке съесть его на улице?.. Из-за бабушки. Она у нас такая сластёна! Мама с папой всё время подшучивают над ней за это. У бабушки всегда конфеты есть. Бывает, ночью проснётся и хрумкает.
Я представила, как бабушка хрумкает ночью леденцы, и засмеялась. Мне почему-то очень понравилось, что она любит конфеты.
— Хорошая у тебя бабушка, — сказала я.
— Конечно, хорошая, — согласился Саша. — Я её никому в обиду не дам.
Трусишка
Я сегодня в бассейне так насмеялась — прямо в животе закололо.
Когда наша группа кончила заниматься и мы вышли из воды, я спросила Василия Петровича, можно ли мне остаться и посмотреть с балкона.
— Как другие плавают?
— Да. — Я вздохнула и сказала: — По-моему, плохо у меня получается.
— Для начала — нормально, — подбодрил тренер и похлопал меня по плечу. — Всё наладится… А на балконе можешь посидеть, если время свободное есть.
— Время есть. Сейчас же каникулы, — сказала я.
В раздевалке я вытерлась полотенцем, надела платье, расчесала волосы и поднялась на балкон. В это время в бассейне уже занимались другие группы.
Одна девочка мне понравилась. Ногами хорошо работает — мелко-мелко и часто. Не то что другие бултыхают. Да и я, наверно, так же. Брызг много, а толку мало. А эта девочка и не очень вроде спешит да старается, зато плывёт быстро.
А потом началось самое смешное. Гляжу: тренер Василий Петрович ведет за руки двух мальчиков. Худенькие, черноглазые, стриженые, маленькие. Ещё в школу, конечно, не ходят. И так похожи друг на друга — не отличить. Я потом узнала: это близнецы.
Подвёл их тренер к лесенке и показывает, чтобы спускались в бассейн. Один сразу послушался и полез в воду. Храбрый. Ухватился за верёвку с пробками и давай ногами в воде дрыгать. Смеётся от радости.