Зато Гоша, я думаю, безнадёжный человек. Сколько уж раз давал слово взяться за ум. А что толку? Сегодня опять по математике двойку получил. Домашнюю работу не сделал.
Может, и правда всем звеном поколотить его? Только ведь и поколотить невозможно. Снова, кроме смеха, ничего не получится. Он такое каждый день вытворяет — все за животы держатся.
Вчера перед последним уроком стал просить учительницу, чтобы она отпустила его.
— Зачем тебе? — спросила Нина Ивановна.
— Из поликлиники мне открытку прислали — велели сегодня к врачу прийти.
— Так поздно? — удивилась Нина Ивановна.
— Да, к пяти часам.
— Открытка у тебя, конечно, с собой?
— Открытка? — зачем-то переспросил Гоша. — Нет, она дома.
— Ну, хорошо, — сказала Нина Ивановна, — половину урока ещё посидишь, и я тебя отпущу. А открыточку завтра не забудь принеси мне.
Всего минута прошла, как начался урок, — вдруг в дверь просовывается растрёпанная голова какого-то мальчишки, глазами по классу шарит.
— Тебе кого надо? — спросила Нина Ивановна.
— Гошку мне. Белоусова.
— Зачем он тебе понадобился?
— Так мы на каток уговорились идти!
Тут такой смех в классе поднялся! Мальчишка скорей дверь закрыл. Смотрят ребята на Гошу и смеются.
— Понятно, — говорит Нина Ивановна, — откуда тебе открытку прислали. Приглашение на каток.
Но Гошу разве чем проймёшь! Вздохнул, почесал в затылке и до того несчастную рожицу сделал — ещё пуще загоготали ребята.
А сегодня — новый номер. Мало того, что двойку получил, так он ещё и уснул на уроке. Я слышу, кто-то посапывает за спиной. Да так сладко, с присвистом. Оглянулась — Гоша. Сидит и спит. И другие ребята оглянулись. Нина Ивановна подошла. Положила руку ему на плечо и говорит:
— Доброе утро.
Гоша вздрогнул, глаза выпучил.
— Ай-яй-яй! — сказала учительница. — Измучился. Всю ночь прозанимался. Бедненький. На уроке уснул.
— Я не виноват, — сказал Гоша.
— Ах, перышко в подушке виновато. Щекотало и не давало уснуть.
— Вы не смейтесь, Нина Ивановна. Я и правда не виноват.
— А кто?
— Телевизор. Третий период знаете когда закончился? Может быть, в двенадцать часов. Наши как забросили шведам…
— Обожди, — перебила Нина Ивановна, — а если бы хоккейный матч до утра продолжался?
Гоша подумал и сказал:
— До утра бы, наверно, не выдержал.
В классе, конечно, хохот.
А Гоша оглядел ребят и обиженно сказал:
— Смешно! Вам бы так! Вам бы нашего Графа! Ничего не понимает. Не даёт утром спать, и всё! Одеяло зубами стащит, и лапой по лицу — бемц!..
Вот так и мучаемся с Гошей. Нет, с ним нашему звену первого места не видать. Может быть, подумала я, попросить Нину Ивановну — пусть пересадит его за мою парту? Вместо Игоря. Буду его заставлять хоть на уроке слушать внимательно да смотреть, чтобы не ленился писать. А то Рита, которая с ним сидит, и сама-то почти на одни тройки тянет.
Я сказала об этом Нине Ивановне.
— Молодец, — похвалила она меня. — Всё понимаешь. Что ж, с завтрашнего дня посажу его за твою парту… — И добавила задумчиво: — Да, что-то нам с Гошей надо придумывать. Хорошо, если из него вдруг получится комик Юрий Никулин. А то ведь так может всю жизнь и просмеяться без толку.
Рисунок Коли Ступина
Семь номеров «Чутипа», которые выпустили ребята первого звена, были очень хорошие номера. Даже Петя Зорькин не подкачал. Он загадал пять загадок. Четыре загадки ребята сразу отгадали, а последнюю — никак не могли. «Из черных ниток весь день одеяло шили, всю землю им застелили». Что это такое?
Всем классом думали, думали, наконец, сдались.
— Эх вы! — сказал Петя. — Очень просто: снег.
— А почему же нитки у тебя чёрные? — закричали ребята.
— Это я нарочно, — засмеялся Петя. — А то бы вы сразу отгадали. Я эту загадку сам придумал.
А командиру Вите Зайцеву тяжелее всех досталось. Его соседка по парте болела в те дни гриппом, и Вите пришлось всю газету делать самому.
И сделал! Еще какая интересная получилась! И смешные рисунки там были, про тех ребят, которые нарушают в классе дисциплину, и стихи собственного сочинения: