— Умница, красавица, так еще и прекрасно готовит. Не женщина — мечта! — патетично заключил Артур.
Уже в комнате пробудился мой личный зверь. Сначала я не хотела поддаваться его ласкам, но пара минут, и я плавлюсь в умелых руках, требуя большего. Артур никогда не начинал проникновение сразу. Сначала он разогревал мое тело, целуя каждую родинку и до умопомрачения сжимая горошинки сосков. Специально обходил влажное место, вынуждая тело выгибаться навстречу. Он издевался, наслаждался моей беспомощностью и доминировал. Я поняла, что постель — единственное место, в котором я не могу оказать ему сопротивление, иначе сгорю в своем же огне.
Но Артур был хорошим хозяином, который давал сполна насытиться и доводил до сладкой дрожи.
Сегодня его снова было много. Сегодня я снова выдохлась первая. Сегодня я окончательно и бесповоротно поняла, что влюбилась.
— Чего ты там ругаешься? — послышалось из-за двери.
Я действительно ругалась уже минут десять и не знала что делать. А причина моих резких высказываний крылась в наступивших красных днях. После всего, что со мной тут случилось, цикл сбился окончательно и в какой-то момент я вообще перестала вспоминать про гостей из Краснодара.
Нервничать по поводу беременности и думать о ежемесячнике тоже не приходилось, так как Артур в этом плане был аккуратен прерывал половой акт в момент… ну… того самого. Поэтому новость, оказавшаяся в трусах стала для меня неожиданностью. Ещё, как назло, с собой не оказалось прокладок.
— У меня тут, — запнулась, подбирая слова, — проблема.
— Я могу войти?
— Нет! — получилось немного истерично.
— Солнце, не пугай меня. Что случилось?
— Ну…. Ежемесячный календарь обновился…
— И?
— И подгузников на обновление я приобрести забыла… кхм, — от смущения аж воздухом поперхнулась.
— Понял. Сейчас съезжу куплю, — совершено спокойно отозвался мужчина, — Тебе тампоны или прокладки?
— Прокладки, — пискнула не дыша.
— Какие-то конкретные? — деловито продолжил Артур.
— Ну… Любые, где написано "супер".
— Понял, двадцать минут потерпишь?
— Конечно.
Раздался шорох шагов. Вроде ничего такого, а стыдно было неимоверно. Из меня ещё вечно льёт как из ведра, что приходится обматываться прокладками с ног до головы.
Ещё общее настроение какое-то тоскливое. Хочется обратно лечь в кровать и уснуть. Уйдя в свои мысли я не сразу заметила, что зазвонил телефон. Подумала, что Артур звонит, чтобы уточнить марку, но на экране отображался неизвестный номер.
— Алло?
— Лейла? — тихий, но до ужаса знакомый голос.
— Слушаю.
— Это… твой папа.
Меня передергивает от осознания и страха. Низ живота начинает нервно ныть.
— Что тебе нужно?
— Я… Я звоню, чтобы попросить тебя о помощи.
— Не твой стиль, отец. Ты обычно шантажируешь, — не упустила возможность сыронизировать
— Ты совсем не изменилась, — в его голосе проскальзывает раздражение.
— А должна?
— Ты теперь при деньгах и под защитой. Обычно, удовлетворенные такой жизнью девушки становятся лояльнее, — усмехнулся папандр.
— Как ты можешь судить, не зная при каких обстоятельствах и почему я нахожусь, как ты выразился, при деньгах и под защитой? — от поднятых нервов низ живота скрутило больнее, — Ладно, даже разговаривать с тобой не хочу.
— Стой! — вскрикнул Гурам, — Я хочу попросить прощения за поступок моего сына.
— А что он сделал? — интересно было послушать его версию. По горькому опыту знаю, что этот ирод видит всё по-своему.
— Я признаю, что обозленный на себя Ленак поступил как подонок. Но ты осталась жива, так почему твой брат должен умереть?
— А почему Я должна была умереть из-за него? — задала резонный вопрос.
— Ленак не такой, он специально наследил, так как знал, что тебя найдут. Он просто глупый мальчишка, который хотел стрясти с Вачинадзе деньги, которые так помогли бы нашей касте. Ты же так и удосужилась окончательно закрыть долги, — отец рьяно оправдывал своего отпрыска, пытаясь выставить меня виноватой.
— Ты так ничего и не понял, Гурам, — я устало потёрла виски, — Он злился не на себя и даже не на меня. Он был зол на тебя.
— Да я…
— Помолчи! — не удержалась от резкости, — Ты шпынял своего единственного верного ребенка, который любил тебя всем сердцем. Позволял другим унижать его у всех на глазах. Ты не ценил его действия, его старания… Тебе плевать на собственных детей, если они не приносят выгоду. Даже сейчас ты хочешь оставить сына в живых только потому, что не хочешь брать касту в свои руки.