И именно поэтому бабушка испытывала очень глубокое чувство вины, глубокие коричневые борозды прорезали ее желтую ауру. Я отстранилась назад. Будучи эмпатом, бабушка не только видела, как мой отец обращался с мамой, но и чувствовала это. И, возможно, со временем она начала чувствовать себя так же, как и мама. Изнуренной. Ничтожной. Недостойной. Такой же ненормальной, как мы с мамой.
Ноги бабушки беспокойно задергались под одеялом.
— Я блокировала свои мысли от тебя, потому что не хотела, чтобы ты узнала, что я натворила. Твой отец не убил бы Шейлу, не отошли я её. Я боялась, что ты возненавидишь меня, и тогда я потеряю и тебя тоже.
И на какое-то время она потеряла меня. Я отгородилась от неё и уехала из Пасифик-Гроув по своим собственным причинам и из-за чувства вины. Мне хотелось ненавидеть бабушку и злиться на неё именно по тем причинам, которых она боялась. А еще мне хотелось плакать из-за того времени, что мы потеряли, потому что обе были такими, черт побери, упрямыми и переполненными стыдом.
Я опустилась на колени и сжала обе её руки.
— Ты правильно сделала, что сказала маме бросить отца. Она была недостаточно сильной сделать это самостоятельно. Помнишь, как ты сказала мне, что я не могу винить себя в смерти своего отца? Что ж… — я опустила подбородок и посмотрела на неё, — ты не можешь обвинять себя в смерти своей дочери.
Я осознанно выбрала эти слова. Как мать, я прекрасно понимала, что бабушка сделала бы все, что могла, чтобы защитить свою дочь.
— Ты ведь не знала, что мой отец так отреагирует. Он сорвался, бабушка, и он сам виноват. Никто из нас не мог предсказать мамину смерть. — Я замолчала и нахмурилась, — Если только она не предвидела её. — Последнее утверждение прозвучало больше как вопрос.
Бабушка медленно покачала головой.
— Её предчувствия никогда не касались её самой, только окружающих. То же самое и с Кэсси.
— Видишь? Весь тот день был чередой несчастных случаев. — Прямо как мой сегодняшний день. На этот раз, слава богу, мы все выжили.
Я поцеловала бабушкины руки и встретилась с ней взглядом.
— Я прощаю тебя и не виню. Но на самом деле тебе самой нужно простить себя.
Как я поступила в отношении отца. Я не собиралась брать свою вину с собой во время следующего столкновения со смертью. Тьфу-тьфу-тьфу, это будет не раньше, чем мне перевалит за семьдесят.
Вскоре бабушка уснула. Пару минут спустя я вышла из её комнаты.
Кэсси и Оуэн ели внизу. Когда я вошла в кухню, Оуэн отодвинул стул и налил мне тарелку горохового супа. Суп из консервов, но я не жаловалась. Он легко проскочил по моему поврежденному горлу, и мне не пришлось беспокоиться о пережёвывании. Я собиралась еще довольно долго нарезать еду на очень маленькие кусочки и жевать в два раза дольше. Не хотела больше никогда давиться едой.
Бабушка оставила рецепт чая на столешнице вместе с банкой того, что осталось от смеси, которую она приготовила в начале недели. Но сегодня нам это было не нужно. У Кэсси не было других видений. Оуэн отправился домой, чтобы проверить собак и выгулять их, прежде чем запереть на ночь в доме. Вскоре он вернулся, присоединился к нам с Кэсси на диване и сказал, что с утра первым делом съездит в строительный магазин. Пора починить калитку раз и навсегда.
Немного погодя Кэсси заснула, прислонившись к Оуэну. Что вызвало у меня улыбку. Он вытянул руку вдоль спинки дивана и погладил меня по шее. У него были сильные пальцы. Я хотела этого, чтобы мы втроем были семьей. И впервые с моего возвращения в Пасифик-Гроув и увидев Оуэна, я поверила, что это станет моей реальностью.
Мы долгое время смотрели друг на друга. От него пахло открытым небом, прибитыми к берегу корягами и морским бризом. Мне было за что благодарить судьбу. За него. За свою жизнь. За новое начало.
— Я люблю тебя, — прошептала я поверх спящей Кэсси.
Оуэн удерживал мой взгляд, и мне хотелось нырнуть и поплавать в теплых глубинах этих серых глаз. Он встал и взял Кэсси на руки. Отнес её наверх и уложил в кровать. Я поцеловала её на ночь и выключила свет, зная, что она будет спать спокойно. Оуэн последовал за мной в мою комнату. Он хотел, чтобы я отдохнула. А я хотела его. Я поцеловала его губы и подбородок, провела руками по твердой, широкой груди. Он стянул с себя рубашку, и я принялась возиться с ширинкой его джинсов.
— Не спеши, — прошептал он мне в шею. — У нас вся ночь впереди.
Но я была в отчаянии. После столкновения со смертью мне хотелось почувствовать себя живой. Почувствовать себя любимой.
— Я тебя люблю, — снова сказала я.
Оуэн улыбнулся мне в губы.
— Я всегда любил тебя, Карамелька. Каждую твою сторону, обычную и необычную.
Глава 33
Бабушка умерла месяц спустя. Обширный инсульт, вызванный опухолью. Я нашла её, когда принесла завтрак. Она выглядела умиротворенной, морщины на коже разгладились. Её глаза были открыты и смотрели в потолок. Интересно, что она видела. К кому обратилась в последний момент своей жизни.
Хотя онколог сообщил бабушке, что жить ей осталось недолго, её смерть произошла раньше, чем он ожидал.
Но бабушка, должно быть, подозревала, что её время на исходе.
В какой-то момент той ночью она написала инструкцию о её завещании вместе с шифром сейфа, где хранился документ. Там также лежал дневник, который из поколения в поколение передавался женщинами по нашей ирландской линии. Бабушка посоветовала нам с Кэсси использовать дневник в качестве пособия для развития наших экстраординарных талантов. Мы с Кэсси читали его вместе, и я уже чувствовала себя увереннее в контроле своих способностей.
Бабушка купила участок на кладбище Сан-Калос, рядом с моими родителями. Её похороны состоялись спустя несколько дней.
Оуэн обнял меня за плечи, когда мы гуляли по пляжу Кармел Бич. Я ступала по кромке воды. Белые барашки волн заполняли отпечатки ног Кэсси. Она побежала вперед, бросив палку в воду. Мадд прыгнул в воду, а Дирт нетерпеливо залаял рядом с Кэсси. После Пляжного инцидента, как мы привыкли называть его, Дирт стал избегать волн. И ни одна из собак больше не убегала с заднего двора Оуэна, так как он починил калитку.
Кэсси наклонилась и поковырялась в песке. Она подняла находку к солнцу, затем побежала обратно к нам. Собаки последовали за ней.
— Смотрите, что я нашла. — Она разжала кулак. На её ладони лежал идеально круглый кусочек красного морского стекла с песчаными вкраплениями. Красное морское стекло встречалось довольно редко, и найти его было все равно что найти сокровище.
— Оно прекрасно.
— Бабушка сказала мне, что я смогу найти такое же стекло, как ты, если внимательно присмотрюсь.
Я замолчала и внимательно посмотрела на нее.
— Бабушка Мэри? Когда?
Ветер разметал волосы Кэсси, и несколько выгоревших на солнце прядей упало ей на лицо. Она отвела их назад, оставив след от песка на щеке.
— В ту ночь, когда умерла.
Я опустилась на колени. Ветер снова растрепал её волосы, и я пригладила их в сторону.
— Она тебя позвала?
Кэсси стряхнула песок с крошечного стеклянного шара.
— Я услышала её в своей голове. Она хотела попрощаться.
В горле образовался ком. Я вытерла глаза, обвиняя в своих слезах песок, поднимаемый в воздух ветром.
— Ты сходила к ней?
Она кивнула, переворачивая свою находку на ладони.
— Я хочу стать мастером по морскому стеклу, как ты.
— Серьезно? — удивленно спросила я. Мне придется начать приглашать её проводить со мной время в моей студии.
— Почему ты не рассказала мне о бабушке?
Кэсси склонила голову.
— Это должно было быть нашим маленьким секретом.
— Это хороший секрет. — Я сжала её пальчики вокруг морского стекла. — Побереги свои слезы, Русалочка. У тебя в руке настоящее сокровище.
— Я скучаю по ней. — Кэсси потерла нос.
Я крепко обняла её.
— Я тоже. — Затем постучала по браслету на её запястье, с морским стеклом Оуэна, который она потеряла. Оуэн нашел его в своем гараже под верстаком. Я сразу же заменила протертый шнурок на серебряный браслет, обрамлявший стекло. Теперь он уже не должен слететь с руки. — Хочешь, мы сделаем браслет подобный этому? — предложила я. — Я тебя научу.