— Что ищешь? — с любопытством спрашиваешь ты. Широкие плечи закрывают обзор. Его спина вся в веснушках, о чём ты уже знаешь и языком соединяешь коричневато-рыжие точки, вычерчивая бессмысленные узоры. — Не пользуйся презервативом. — Он у тебя первый, и ты знаешь, что он достаточно умён, чтобы предохраняться во время секса (за исключением секса с тобой).
— Смазка, — отвечает он и показывает небольшой тюбик.
Ты с интересом берёшь его и вертишь в руках. Лубрикант, конечно. В теории ты знаешь, как мужчины могут заниматься сексом, и что собой представляет анальный секс. Но оставшаяся часть знаний состоит из информации, почерпнутой из школьных сплетен и грязных журнальчиков. Иногда трудно разобрать, что правда, а что нет.
Он снимает бельё, освобождая член. Когда он тянется за тюбиком, который ты до сих пор не выпускаешь из рук, внезапно приходит осознание: ты понятия не имеешь, что делаешь. Потому что он большой, больше, чем ты себе представлял, и ты с намёком на истерику неожиданно отдаёшь себе отчёт, что он намеревается войти в тебя, и будет больно. А ты не можешь остановиться, потому что три года желал его, и это единственный шанс обладать им, а, если ты сейчас откажешься, он больше никогда не согласится.
В тихой панике ты чувствуешь, как одной рукой он стискивает твоё бедро, а другой отбирает лубрикант.
— Всё в порядке, Шерлок, — успокаивает он тихим голосом. Майкрофт придвинулся достаточно близко, чтобы ты чувствовал тепло его тела, и это приятно. — У меня есть опыт, просто верь мне. Я не сделаю больно, обещаю. Ты доверяешь мне? — Ты киваешь, и он говорит: — Закрой глаза. Расслабься.
Ты закрываешь глаза и расслабляешься. Через несколько секунд после щелчка открывающейся и затем закрывающейся крышки тюбика ты под яичками ощущаешь нажатие прохладного скользкого пальца, круговыми движениями массирующего вход. Он целует тебя в согнутое колено.
— Хочешь, чтобы я остановился?
— Не будь идиотом, — огрызаешься ты, и он смеётся.
Когда он вводит один палец, ты определённо чувствуешь не боль, а инородное тело внутри себя и недовольно ёрзаешь, неуверенный, нравится ли тебе. Он вводит второй палец, и ты не сомневаешься, что он действует бережно и нежно, как только умеет, но растягивает мышцы, и это вызывает дискомфорт. Стоит только начать уворачиваться, как он кладёт руку тебе на живот.
— Не двигайся, — приказывает он, медленно трахая тебя пальцами. — Замри.
Ты открываешь глаза. Он, приоткрыв рот и наклонив голову, пристально смотрит на свои пальцы в тебе, изучает способ, которым соединены тела. Ты проводишь в уме вычисления и говоришь:
— Если добавить третий палец, обхват всё равно будет меньше, чем у твоего члена.
Майкрофт снова берёт тюбик и вынимает пальцы.
— Я знаю, что делаю. Ты предпочтёшь быть на спине или в коленно-локтевой позиции? Во втором случае тебе будет удобнее, но первый вариант считается более интимным.
Ты переворачиваешься и расставляешь руки и ноги в упоре. Он проталкивает три пальца, и это больно, но ты стискиваешь зубы и не подаёшь виду, что больно, а по короткому поцелую в нижнюю часть спины узнаёшь, что он догадался.
— Я хочу сделать это сейчас, — просит он, всё ещё разговаривая сдержанно и заботливо, чего ты никогда раньше не слышал. Он никогда не был особенно осторожен, и ты гадаешь, ведёт ли он так себя со всеми любовниками или только с тобой.
— Скажи, если будет невмоготу.
Больно. Больно. Безумно больно. Ощущение, будто раскалываешься на части. Ты вцепляешься ногтями в простыни и сжимаешь зубы, твёрдо решив не отступать.
Майкрофт останавливается и тёплой ладонью гладит тебя по спине.
— Расслабься, — повторяет брат. — Ты слишком напряжён. Выкинь это из головы, — уговаривает он и продолжает мягко и неторопливо, так что голос проникает напрямую в неизвестные закоулки внутри тебя: — В таком виде ты великолепен, Шерлок, раскинулся подо мной, и я хотел бы никогда не думать о тебе в таком ключе, но не могу остановиться. Ты прекрасен и ты мой, и иногда я мечтаю быть лучше по отношению к тебе, не как сейчас. Я бы...
— Продолжай, — требуешь ты и подаёшься назад, принимая его глубже, так как хочешь, чтобы он перестал говорить. Тебе нужно, чтобы он замолчал: предполагается, что Майкрофта, твоего старшего брата, нельзя остановить. Подразумевается, что он знает и может всё, и тень сомнения пугает тебя до глубины души.
Потому что он достиг большего, чем ты когда-либо сможешь (ты уверен, хотя не признаешься никому, кроме себя), и если он уязвим, то что говорить о тебе?
Ты почти привык к его размеру, и возобновлённые толчки причиняют меньше неудобств, пока он входит до конца. Оба раскраснелись от близости. Наклоняясь, он прижимается грудью к твоей спине.
— Нормально? — Голос звучит сдавленно от усилия оставаться неподвижным.
Ты киваешь в подушку, и он начинает двигаться. Всё в порядке: до сих пор больно, но уже не так невыносимо, и хорошо, потому что тебе приятны тяжесть его тела и шум постепенно учащающегося дыхания. Пронзительный укол наслаждения настигает неожиданно — простата, как ты знаешь, чувствительное место многих, но отнюдь не всех мужчин, и, очевидно, ты принадлежишь к первой группе, потому что стонешь при её стимуляции.
За спиной Майкрофт довольно хмыкает. Он, как и ты, быстро учится и сейчас, найдя правильный угол, задевает её снова и снова. Каждое выверенное, осторожное движение посылает искры удовольствия по всему телу, пока отрывистые стоны не переходят в тихое поскуливание.
Ты совсем не удивлён, заметив, что у тебя опять стоит, и сам смыкаешь пальцы на члене, проводя рукой вверх и вниз в такт движениям брата.
— Сильнее, — командуешь ты. — Быстрее.
Он подчиняется, вколачиваясь в тебя, и весь мир сужается до настоящего момента, до нехитрых движений, до этой кровати и этой ночи, до тебя и твоего брата, вытягивающих удовольствие друг из друга. Он кончает раньше, грубо рыча и замирая при наступлении оргазма. Его член пульсирует внутри, заполняя тебя спермой. Выйдя, он потный и обессиленный падает рядом на кровать.
По идее покрытое мелкими каплями лицо и затруднённое дыхание вызвали бы отвращение, но прямо сейчас подталкивают ближе к краю. Ты нетерпеливо наваливаешься сверху, терзая его рот. Он хватает тебя за руку, не давая достичь разрядки.
— Я могу, — предлагает он. Ты разжимаешь руку, разрешаешь отвести её и прижать к матрасу. — Не двигайся.
Он медленно прокладывает поцелуями путь вниз по телу, избегая липкого, подсыхающего на животе пятна спермы, оставшегося от первого оргазма, и обходит стороной твёрдый член, продолжая спускаться ниже.
— Шерлок, — зовёт он и ставит засос на внутренней стороне бедра. Ты не подумал, что он может оставить отметки там, где их не будет видно, везде, где не заметит мамуля. (Да, думаешь ты. Да.)