Ты приходишь домой с работы. Ты все еще предпочитаешь мужчин и все еще одинок, но не по своей воле – твои позиции на работе пока не столь сильны, чтобы открыто заявлять о своей гомосексуальности. Ты не ожидал увидеть его, но не удивлен, что он находится в твоей квартире или где-либо еще. У тебя уже есть смутные догадки относительно того, где он был и что делал. Анализируешь его лицо, рот и одежду, прежде чем заметить следы наркотиков или то, что он сломлен.
Если бы он достаточно долго изучал обстановку в квартире, то постепенно понял бы, что у тебя нет друзей на работе, что тебе не надо беспокоиться о том, с кем ты займешься сексом, и ты регулярно созваниваешься со своей матерью, пусть даже она и не упоминает при тебе о Шерлоке.
Он собирается предложить себя тебе. Снова, потому что уже делал это дважды; ты отказал в первый раз, но согласился во второй. Но сейчас все иначе, потому что ему уже не семнадцать и он не девственник, а у тебя есть чем рисковать на работе. Кроме тебя у него еще есть любовники (и парень, по крайней мере, один, но скорее всего, больше), однако он к ним совсем не привязан.
Если он предложит, ты согласишься. Если ты этого не сделаешь, он сымитирует попытку насилия, и ты сдашься слишком легко для настоящего отказа.
Так что ты отбрасываешь все сомнения и стремишься навстречу неминуемому.
Твои губы на его губах, ты прижимаешься к нему, и его руки запутываются в простынях, а низкий голос звучит сломлено, когда он умоляет:
- Черт, да, сильнее, Майкрофт, пожалуйста…
Следующим утром ты идешь в душ и оставляешь своего младшего брата (эти слова вертятся у тебя в голове снова и снова, произносятся голосом матери, устрашающе и отвратительно звуча – он твой брат, твой младший брат) отсыпаться в кровати. Он весь в поту и семени – и эта мысль заставляет твой член встать, несмотря на то, что в груди по спирали разворачивается чувство вины.
Когда ты выходишь из ванной, он просматривает крайне засекреченную папку на твоем рабочем столе. Ты должен быть зол – но не злишься, отчасти потому что знаешь его и понимаешь его любопытство, но в основном из-за следов твоих пальцев на его бедрах, и это зрелище начисто выбивает из тебя все мысли.
Он оборачивается. Темно-фиолетовая метка цветет на ключице. Когда ты ее видишь, тебя сшибает волной воспоминаний – его тяжесть, скользящая вдоль твоего живота и беспомощные вздохи, которые он издавал, пока ты посасывал кожу у ключицы. Она была гладкой под твоими губами и языком.
Твой брат (твой брат) больше не выглядит как мальчик. Он стоит перед тобой в свой полный рост. Его руки и ноги развиты пропорционально, и нет больше ни следа детского жирка, смягчавшего черты его лица. У него полуторадневная щетина (последствия этого ты заметил сегодня утром на своей коже) и когда он встречает твой взгляд, в его глазах нет ни следа бывшего поклонения тебе.
В тот момент, когда ты отводишь глаза, ты понимаешь, что угрюмый юноша из твоих воспоминаний стал мужчиной.
Он коротко окидывает тебя взглядом, переводя внимание на документы в своих руках.
- Поговори с его женой насчет ее собак.
Ты это уже знаешь, просто ты искал иное решение; ты ненавидишь носиться куда-либо и не можешь доверять какой-либо из команд, находящихся под твоим управлением. Но. Ты доверяешь своему брату – может быть он и не столь внимателен, как ты, но достаточно для решения простой задачки вроде этой.
Ты бросаешь полотенце, чтобы одеться и, пока он стоит, сбитый с толку, спрашиваешь:
- Почему бы тебе не сделать это?
Он это делает.
По факту, он раскрывает для тебя целое дело, используя только найденные им улики и те записи, которые ты оставил в папке. Конечно же, они были зашифрованы лично тобой, но он разгадал этот код еще в тринадцать лет, когда нашел твои старые дневники.
Ты настолько впечатлен его работой, что месяц спустя – очередное дело, требующее беготни – ты приходишь к Шерлоку на квартиру. Он удивлен, увидев тебя, но одного взгляда на папку в твоих руках достаточно, чтобы прийти к верному заключению.
- Новое дельце, которым ты не хочешь себя обременять?
- Я думаю, ты найдешь его достаточно интересным. – говоришь ты и притворяешься, что не заметил небрежно накинутую рубашку на его плечах и великое множество других признаков употребления наркотиков. – Шантаж высокопоставленного чиновника. Кроме того, - добавляешь, глядя прямо на него. – Я забираю тебя на обед. Мама будет расстроена, если узнает, сколько килограммов ты потерял с вашей последней встречи.
- Есть много других вещей, способных расстроить маму сильнее. – отвечает Шерлок с обычной раздражительностью, но ты знаешь, что он заинтересовался: он переводит взгляд с тебя на папку. Он принимает ее, когда ты передаешь ему документы, и ваши пальцы соприкасаются (намеренно; каждое движение Шерлока не случайно).
- Верно. Ей не надо их знать. Ты ведь знаешь, какое у нее хрупкое здоровье. – Ты не уверен, что именно имеешь в виду – наркотики или инцест. Вероятно, и то и то.
В ответ он бурчит что-то положительное. Ты направляешься к выходу, но в этот момент он с хлопком закрывает папку и быстро встречается с тобой глазами. Ты не можешь прочитать их выражение, и тебя снова задевает то, как сильно он отличается от твоих воспоминаний.
- Естественно, мне надо будет проверить, где было обнаружено письмо. – говорит он. И продолжает. – Если я найду для тебя шантажиста, то я уверен, что ты используешь это только ради личной выгоды. Почему я должен помогать тебе?
Ты знаешь, чего он хочет: единственная вещь, которую он хочет, единственная вещь, которую ты способен ему дать.
- Я встану перед тобой на колени.
Он вскидывает бровь в насмешке, как ты и предполагал, но спустя секунду ты вознагражден звуком резкого вдоха. Его глаза расширяются, как только он понимает, что именно ты предлагаешь.
- По рукам. – выпаливает он, словно боясь, что ты изменишь свое решение и вернешь свои слова обратно. Ты хотел бы так сделать, но теперь не можешь.
Пару дней спустя, он отправляет тебе на электронный ящик имена шантажистов. Раз уж ситуация под контролем, то следует выполнять свои обещания.
Ты расстегиваешь молнию на его брюках зубами, стоя на коленях между его разведенными ногами, а его пальцы зарылись глубоко в твои волосы. Ты позволяешь ему трахать себя в рот, подавляя рвотный рефлекс пока губы не доходят до основания члена. Он издает приглушенные, отчаянные звуки, когда ты отсасываешь ему и несколько раз ты слышишь свое имя из его уст.