Фрэнки приоткрыл глазки, что-то пробормотал и снова завернулся в одеяло с головой. Осталось только ленточкой повязать и на стенку повесить - самый красивый кокон, важно не что снаружи, а то маленькое человеческое сокровище, что внутри. А, нет. Он со стенки свалится и шею свернет. Или на ленточке повесится. Или еще чего случится, с ним ведь не может все просто быть в порядке. Вздохнув, пошел искать свою аптечку под кроватью - может все еще не так плохо и достаточно будет чаем его напоить и шарфиком обмотать?
Чтобы измерить температуру пришлось изрядно повоевать с упершимся сонным Фрэнком, которому не понравились мои холодные руки. В конце концов я перевернул его на спину, затем на живот, тем самым раскатав его из одеяла, сунул градусник ему в подмышку и таким же образом свернул обратно. Фрэнки, видимо, к тому времени устал настолько, что не сопротивлялся и только вялой колбаской раскатывался и закатывался в одеяло.
Тваю мать! Как он умудрился ТАК заболеть?! Почему у Фрэнка температура 39.6?! Когда я достал градусник, на этот раз просто сунув руку в одеяло, так как Фрэнк провалился в неглубокий сон, то сначала охнул, а потом выпотрошил всю аптечку в поисках лекарства. Нашел только растворимое жаропонижающее и метался от двери к Фрэнку, не решаясь оставлять его одного. Потом решился, но предварительно переложил одеяло(а с ним и Фрэнка) на середину кровати и обложил с четырех сторон подушками, хорошо хоть их-то было достаточно. Выйдя за дверь я на вампирской скорости влетел на кухню, пытаясь унять гадкое волнение в груди. Ну вот почему он заболел? Я же волнуууюсь… Просто болезнь, с ним все должно быть в порядке. В порядке. В гребанном порядке!
Я поставил чайник, а сам достал большую чашку и открыл маленький такой шкафчик в углу кухни, в котором хранились редкие, в большинстве своем неизвестные людям, и почти все волшебные травки. Сейчас заварю ему чаек из них - завтра будет если не как новенький, то близко к этому. Так, ладно, у меня есть немного листиков камини - сильное жаропонижающее, заодно и дыхательные пути прочистит и подлечит, только… есть побочный эффект, растеньице-то заодно и галлюциноген. Давать или не давать, вот в чем вопрос… Джерард, ты тупишь. Если ты ему сейчас не поможешь, то температура перевалит за сорок, и тогда у него точно начнутся галлюцинации от того, что расплавится мозг. Беру два целых листика, затем ножиком отделяю еще четверть от третьего и кидаю их в чашку, сверху закидывая пакетик обычного чая с малиной. Кидаю человеческую таблетку с жаропонижающим, и заливаю это кипятком. Пока заваривается нервно стучу ногтями по столешнице, притопывая в такт ногой. Фрэээнкии… Чего ж тебе не живется без всякой ерунды на свою задницу? Хех, теперь к этой ерунде активно набиваюсь я. Буду отбивать других претендентов на эту очаровательную задницу, всех, вплоть до простуды.
“Чаек” заварился, а каминь придала ему прекрасный темно-синий цвет. Понес эту бурду наверх, так же быстро, но на этот раз стараясь не расплескать. Когда захожу в комнату, к мягкому домику Фрэнка прибавились и подушки, вокруг которых он свернулся. В голове сразу пронеслось сравнение с гусеницей, и я против воли улыбнулся.
Аккуратно развернул вяло сопротивляющегося Фрэнка, придал ему сидячее положение, поддерживая сзади рукой, и поднес кружку к его губам. Он был очень горячим, раскрасневшимся и слабым, его трясло, и взгляд, брошенный на чашку сквозь полуприкрытые ресницы был мутным и расфокусированным. Мое мертвое сердце зашлось болью за него. Чуть наклонил кружку, пытаясь напоить его, но Фрэнк плотно сомкнул губы и сквозь зубы прохрипел:
- Я эту бодягу пить не буду.
Нееет, ну так не честно! Я же волнуюсь за этого… нехорошего парня, а он отказывается пить лекарство. Может ему запах не нравится? Ну и что, что немного самогон напоминает, в каком-то смысле это он и есть. А спиртом каминь воняет, ничего не могу поделать!
- Фрэнки… - стараюсь говорить мягко и успокаивающе, - Это лекарство. Выпей, иначе станет хуже. Травить я тебя не собираюсь, веришь мне? - ох, знал бы он, какой смысл я вкладываю в этот вопрос.
- Угу. - на этот раз он обхватил край кружки губами, заставив меня шумно вдохнуть, и сделал несколько больших глотков, мигом осушив чашку. Поморщился, смесь явно была не особо вкусной, но покорно отдал мне посудину, снова свернувшись в клубочек на кровати. Вздохнув и погладив темную лохматую макушку, я пошел за теплым пледом, который завалялся где-то очень далеко.
А через час каминь возымела эффект и у Фрэнка начались галлюцинации. Температура спала до 37.4, что радовало, но, смотря на то, как он мечется по постели, тяжело дыша и несвязно бормоча всякий бред, мне хотелось завыть. Тут я ничем не мог ему помочь. Я лег рядом с ним на кровать и прижал разгоряченное тело парня к себе, поглаживая по голове. Оказалось, что шепчет, а иногда и выкрикивает он не бред и несуразицу, а обрывки из прошлого. Он выговаривал обрывки фраз, из разных ситуаций, причем некоторые шепотом, некоторые со злостью, а не одной в уголках его глаз показались прозрачные капельки.
Судя по тому, что мне довелось услышать, жилось ему несладко. Господи, как же я хочу вырвать глотки всем, кто бил и издевался над ним! А больше всего - его матери и отцу. Именно на воспоминании про то, как его выгнали из дома, он заплакал. Я даже не понял за что, но, судя по тому, что он кричал, родителям что-то в нем не понравилось, что-то, чем он сильно отличался от остальных.
Сколько же боли тебе принес этот мир, малыш… Тшшш… успокойся, теперь ты мой, пусть и не знаешь пока об этом, но ты мой, и я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
Тихо шепчу, уткнувшись в шелковистые волосы на макушке:
- Ты сводишь меня с ума…
Pov Frank
Боги, да что же это… Все началось с того, что с утра было ужасно холодно, мне казалось, что я медленно, но верно превращаюсь в глыбу льда. Более того, мозг упрямо не хотел вылезать из тумана снов, в которых мне снился какой-то брееееед. Чистой воды, самая настоящая бредятина! Вначале какие-то темные коридоры с ржавыми трубами, потом космический корабль, с роботами, требующими покрасить их в голубой, типа под цвет хозяина, затем гигантская пальма, на которую мне, почему-то, надо было залезть, и т.д. При этом всем я периодически выныривал из сна, скоро потеряв грань между миром грез(пусть и стремных) и реальностью. Комната скоро стала восприниматься, как очередной сон, было очень холодно, да еще и дыхательные пути саднили нещадно. Очнулся я только тогда, когда Джи наполовину выпутал меня из одеяла, заставляя сесть и суя под нос чашку с каким-то синим непонятно-чем. Пахло, как от спиртного, да еще травки какие-то, малина чтоль? Он меня бухлишком накачать хочет, чтоб согреться? Я против, о чем и пробормотал парню. Но он так мягко просил меня выпить, уверяя, что это лекарство, что я сдался. Когда утвердительно отвечал на то, что доверяю ему, говорил отнюдь не только про лекарство. Доверяю, как человеку, почти во всем. На вкус это пойло было просто омерзительным, меня чуть не вырвало, но оно было ГОРЯЧИМ. Именно поэтому я быстро проглотил его, чувствуя, как тепло разливается в желудке, подавляя жуткий холод и озноб. Горло, трахея и легкие стали болеть слабее, что меня порадовало, и я поверил, что напиточек-то неплох. Ага, щас, рано радовался, как оказалось.