- Знаешь, именно это я сегодня обязательно загадаю, когда пробьют куранты, - произношу я. - Если мы вдвоём сильно захотим чего-то одного, то у Деда Мороза просто не будет другого выбора, кроме как исполнить наше желание.
- Спасибо.
Я быстро приобнимаю Рому за плечи. На большее не способна лишь потому, что чувствую: стоит остановиться, чтобы я смогла крепко-крепко прижать его к себе и сказать, что всё у него будет хорошо, как буду уже не в состоянии сдерживать эмоции и расплачусь.
Работая администратором в небольшой гостинице, куда меня взяли и без разговорного английского, но с обещанием обязательно подтянуть языковые навыки до хотя бы «сносных», я встречала множество людей. Некоторые из них так и оставались безликими тенями в моей памяти, но были и те, которых я запомнила: например, тучный мужчина с залысиной в форме капли, который всё время возмущался по поводу всякой ерунды, а когда уехал, оставил в своём номере неприятный подарок в виде сломанного смесителя в душе и отсутствия подушки, радиоприёмника и плечиков в шкафу; или бизнес леди, которая кривила губы и хамила на любое сказанное в её сторону слово и душилась такими отвратительными духами, что после неё приходилось открывать окна в холле. Таких клиентов было полно. Хороших - в разы меньше. Именно поэтому мне таким невероятно несправедливым кажется то, что солнечный Рома, способный при желании перевернуть весь мир с ног на голову, вынужден расти в семье таких людей, как мои вонючая дама и лысый толстяк.
- Пойдём, посмотрим на ёлку? - просит Рома.
Ему не надо глядеть на меня умоляющими глазами бездомного котёнка, чтобы я согласилась. Поэтому стоит Роме только закончить предложение, как я сама тяну его в сторону центральной площади - среднего размера островка из каменной кладки, где нет ни магазинов, ни фургончиков с едой, ни прочих частников, только пара скамеек и пышная красавица-ёлка, переливающаяся огнями. Правительство города тщательно следит за тем, чтобы никто не портил этот уголок спокойствия. Первое время даже ставили одного-двух дежурных полицейских, но после того, как в городе подскочил уровень преступности, на это попросту не осталось человеческих ресурсов.
Изредка здесь всё же можно увидеть одинокого попрошайку или торговца явно поддельными украшениями из цветного стекла и камней, но они приносят минимум вреда, а потому никто не подаёт на них официальные жалобы. Вот и сейчас единственный «нарушитель» - некто, раздающий листовки с приглашениями на городской салют в новогоднюю ночь. Это человек с надвинутым так низко капюшоном, что я не могу разглядеть его лица и понять, девушка это или парень. Да и по фигуре не скажешь: брезентовое пальто и свободного покроя штаны скрывают её очертания. Правда, последние камуфляжной расцветки, но кто я такая, чтобы судить, когда сама иду в старых спортивных трениках и пуховике, едва прикрывающем заплатку в очень интересном месте?
- Надо взять, - говорит Рома.
Он подскакивает к раздающему раньше, чем я вообще соображаю, что он имеет в виду. Берёт у него листовку и что-то ещё говорит, отчего раздающий улыбается. Обратно ко мне Рома, теперь переключивший всё внимание на красоту новогоднего дерева, не возвращается. Я следую за ним, когда меня останавливает вытянутая в сторону рука, сжимающая листовку в пальцах. Я обхожу её, не планируя ничего брать, и уже собираюсь позвать Рому по имени, когда вдруг теряю равновесие. Между шагом и падением на спину следуют бесполезная попытка выровняться, перебирание ногами на скользком льду и кто-то, умудряющийся схватить меня за капюшон так крепко, что воротник больно впивается в горло.
Слёзы застилают глаза, но, по крайней мере, я остаюсь на ногах.
- Счастливого Нового года, - произносит с усмешкой низкий мурлыкающий голос.
Его хозяин помогает мне окончательно выровняться. Сначала я гляжу на причину своего падения - ледяную лужу, скрытую под тонким слоем свежего снега. Затем - на своего спасителя, явно ожидающего получить заслуженную благодарность. У него вопрошающие карие глаза, по цвету напоминающие крепкий кофе с каплей молока. Лёгкая тёмная щетина покрывает его щёки и подбородок, а скулы, лоб и нос украшают редкие россыпи веснушек. Он не красавец по общепринятым меркам, но есть в нём что-то такое, что заставляет меня признать его привлекательность.
- Вот уж спасибо, - фыркаю я, показательно поправляя задравшийся пуховик.
Рома окликает меня. Я машу ему рукой в ответ, мол, сейчас подойду. Так и поступаю: делаю несколько шагов в его сторону, пока зачем-то не оборачиваюсь на своего спасителя. Он, в свою очередь, не сводит с меня пристального взгляда. Остатки листовок, кажется, больше не представляют для юноши никакого интереса: он швыряет их в мусорное ведро рядом со скамейкой, и я точно знаю - за это его уволят.