В пару ей наступило скорое продолжение.
Что касается Ломанова. Благодаря агенту-адвокату и агенту-прокурору Елена могла следить за его перемещениями. Если только не учитывать, что из дома вельможа выходил редко.
Эраст тоже доложил, благодаря стариковским беседам Иванова:
— Нашлись сведения, как наш противник сделал джинна. Взял газовую ткань и обработал хинином. От ультрафиолета тот светится. Обе вещи он взял у Курносова. Надо сказать его жене, вдруг из ислама вернётся обратно. Только учтём психологию.
— Надо только внятно им объяснить. Как бы фокусника не обвинили ещё больше.
— Уже обвинили.
— Ох ты.
Младший агент-афроамериканец вдоволь наслушался на мнение Петрограда о событиях в стране Юджина Дебса. Конфедератам через сорок лет унаследовали социалисты (Елена не сразу разобралась, что послужило первопричиной), страна снова раскололась, а викторианские и царские политики поддержали именно красную сторону, не старую власть. Серым кардиналом стал бывший священник, а мэром Нью-Йорка русский еврей Хэнквит (в нашем мире неудачно баллотировался в 1917 году). Тем временем Эдисон и Тесла эмигрировали в спокойную Германию. Там развивается компьютерная техника, а в Берлине открыт первый супермаркет.[4]
Как стало известно Шишкиной, депутат-вельможа скоро приедет на Сенатскую площадь. Эраст Попов с удовольствием взглянул бы на него, но разве что через беспроводную передачу изображения.
На площади вместе с тем самым памятником особо выделялся механический телевизор под навесом от дождя. На экране мелькали видеоряд и картинки с комментариями чинуши. Толпа внимала репликам и после каждой рыдала и крестилась.
В чиновнике Елена опознала титулярного советника и однофамильца. Ещё в родном мире она заглянула в записки бывшего депутата-комика Андрюхина о том, как тот помогал известному политику-самозванцу. Шишкин работал при Ломанове чиновником по особым поручениям, по свидетельствам рассказчика, он пучил глаза, словно какой-нибудь Киркоров. Здесь, при посторонних людях, явно сдерживал себя, но дважды промелькнуло.
— Оскар Уайльд и Шон О'Кини встретились в укромном месте и совершили содомический акт. Как видим, континентальная Европа погрузилась в бугрство и чревоугодие. Отныне её символ — петух гамбургерский.
Площадь наполнилась рёвом. Особо рьяные колотились лбом о брусчатку. Одна бабка доложила другой:
— Что же это творится в Богом проклятой Германии? Сколько ещё нужно будет молиться, чтобы они все преставились?
Сосед средних лет предложил бабкам способ:
— Я давеча посетил Исаакий, ставил свечку в надежде на чудо. Молился, чтобы Везувий и Этна устроили хорошее извержение и покрыли всю Европию лавой и пеплом.[5]
В устройстве послышалось известие от Брауна:
— Слышу, в чём обвиняют. Напоминает Асприна, взгляд других измерений на Извр. Обратите внимание, в оригинале не «изверги».
Дальше к Брауну обратился Фокс, но Елена уже не слышала. Зато Попов видел, как мимо парикмахерской прошли Блок и Менделеева. Последнюю сопровождала компаньонка на вид старше средних лет. Именно эту подробность Елена не знала. Разберёмся позже.
4
Викторианская (теперь эдвардианская) империя крайне обеспокоена Германией. Если конкретно, они возмущаются, что местная пресса «оккупирована берлинскими агентами». Чтобы избавиться от «агентов», газеты закрывают. Когда количество не консервативных газет резко снизилось, оставшаяся пресса провозгласила Франца-Иосифа «гадским слюнявым беззубым стариканом, который уже не знает, куда девать свору своих и вильгельмистских агентов».
Немногим позже Царь, Пуришкевич и К° провозгласили, что скоро Пруссия и её друзья вспомнят Семилетнюю войну. Главное не повторить ошибки Петра III. Что, Австрия и Саксония воевали на нашей стороне? Неважно.
5
Сторонники Пуришкевича нашли, за что обругать Италию. Вы не поверите, но итальяшки разрушили Карфаген и за 2 тысячи лет не покаялись. Как будто содеянного мало, цензура запретила песню «Funiculì, Funiculà». Ведь в припеве ясно слышится «Фу, Николя!». Оскорбление августейшей особы.
Возможно, перед нами причина, по которой Андрюхин в записках не уточнил название улицы. Если только не путаем хронологию.
Рано или поздно произойдёт землетрясение в Мессине, но реакцию самодержавия предугадать трудно. Зато догадываюсь, что расскажут о Тунгусском метеорите. Либо ничего не было, либо Тесла предал славянских братьев.