То, как Зоя Михайловна вызволила свою мать из НКВД, впоследствии стало семейной легендой, обрастая все новыми и новыми подробностями. Неоспоримо одно – чтобы отважиться на такой поступок, требовались недюженные самообладание и мужество. Зоя Михайловна была волевой и целеустремленной натурой, настоящим стоиком. Несмотря на доброту, в ней был несгибаемый стержень, видный как своим, так и посторонним. Она мечтала стать доктором. Однако на детей лишенцев был наложен негласный запрет обучения в вузах. Ее долго не принимали в институт под разными предлогами. После того как ее старшая сестра Антонина умерла от туберкулеза, ее решение стать врачом, врачом-фтизиатором, только окрепло. Она добилась своего – поступила на медицинское отделение Пермского университета и спустя несколько лет с блеском его окончила. После выпуска сразу отправилась работать в колхоз и встретила там будущего мужа Давида.
Жить было негде. В общежитии механизаторов им простынкой отделили угол, там и ютились сначала вдвоем, потом с детьми. Родители Зои Михайловны зятя не любили. Теща, а она была женщина суровая, иначе как «голодранцем» его не называла: гол, как сокол, без гроша в кармане, ни кола, ни двора, ни имущества, ничего. Они все ждали, когда же дочь одумается и бросит своего незавидного избранника, тем более, – ухажеров хватало. Но та оставалась верной мужу и следовала за ним повсюду.
Зоя Михайловна никогда не жила чужим умом, не боялась трудностей и была не зависима от общественного мнения. Досужие толки ее не ранили, она просто не обращала на них внимания. Говорят – ну, и пусть говорят: «На чужой роток не накинешь платок». Что подумают, как посмотрят, что скажут, ее не интересовало: ни когда в коридорах университета многозначительно оглядывались на дочку лишенца; ни когда за спиной перешептывались зеваки, видя, как они с Давидом Васильевичем пришли расписываться, держа за руку подросших детей.
Семья переезжает в Красноуфимск, где Давиду Васильевичу предложили преподавательское место в сельскохозяйственном техникуме. А вскоре перспективному педагогу пришло приглашение в аспирантуру Ленинградского сельскохозяйственного института. Он заочно сдал экзамены, и семья перебралась в город на Неве. Провожая Давида Васильевича, благодарные студенты подарили ему на память вырезанную из дерева скульптуру быка и коровы. Потрясающе тонкая ручная работа! Она пережила войну, блокаду, несколько переездов и смену поколений. Ее неоднократно пытались купить, выменять и даже украсть. Но она до сих пор хранится в нашем доме – настоящая семейная реликвия.
В Ленинград сначала переехали Давид Васильевич, Зоя Михайловна и старший сын Леня. Пока обустраивались, младшенькую Лию было решено оставить в Свердловске с дедушкой и бабушкой. Лию в трехлетнем возрасте в Ленинград привезла младшая сестра Зои Михайловны, Анфия Михайловна. Увидев трамваи в первый раз, Лиечка закричала на всю улицу: «Ой, какие маленькие красные паровозики!» Перед тем как показаться на глаза родителям, они отправились в общественную баню в переулке Ильича. Тетя намылила племянницу и усадила на скамейку, пошла воды набрать. Лиечка благополучно съехала на пол – скамейка-то каменная, скользкая! И каталась по полу среди шаек, весело хохоча, собирая пену. ☺
Не успела семья воссоединиться, как в ноябре 1939 года Давида Васильевича призвали на войну, Советско-финскую кампанию. Тем временем у Зои Михайловны умерла мама, и она перевезла к себе отца. Но ему не суждено было надолго пережить жену. Он угас спустя несколько месяцев. Семья жила в общежитской комнатушке на Загородном проспекте, 42, во дворе знаменитого Дома Петровых. Посередине комнаты стоял большой стол красного дерева под белой накрахмаленной скатертью, а в его центре – маленькая хрустальная солоночка. Когда в блокаду стол рубили на дрова, Лиечка спрятала ее и уберегла. Солонка и сейчас украшает каждое наше застолье – скромный свидетель предвоенного быта семьи.
Давид Васильевич вернулся домой, комиссованный по тяжелому ранению – ему удалили две трети желудка. Восстановился в аспирантуре и для сельхозпрактики получил опытные участки в Каменке. Жил в пригороде, писал диссертацию. Так порознь их и застала Великая Отечественная война. С началом поспешной эвакуации, когда фашистские войска еще не сомкнули кольцо вокруг Ленинграда, Зою Михайловну с детьми предлагали вывезти в тыл, но она отказывалась. Не хотела трогаться с места, пока от Давида Васильевича не было никаких известий. Когда к ней раз за разом приходили эвакуационные бригады, уговаривая подумать о детях, категорично заявляла: «Без мужа никуда не поеду». А Давид Васильевич во всеобщей неразберихе не мог пробиться к своим. Когда он, наконец, добрался до города, последние эвакуационные эшелоны уже ушли. Так семья на все девятьсот страшных дней осталась в блокадном Ленинграде.