— Не суди обо всех по себе. Джонатан очень славный молодой человек.
Глаза Соломона сверкнули.
— И ему ничего от тебя не нужно, кроме твоих прекрасных глаз. — Он цинично усмехнулся. — Меня этим не купишь. Рано или поздно ему потребуется кое-что еще.
— Вот избавлюсь от тебя, тогда и узнаю, — парировала Лорен ядовито.
— Ты соображай все-таки, что говоришь!..
Соломон уже почти рычал. Но Лорен тоже была в ярости, лицо ее совсем побледнело от злости.
— Ты что себе вообразил? Думаешь, если я решила дружески поговорить с молодым человеком, ты можешь на меня орать и топать ногами?
Его глаза приобрели опасный стальной блеск.
— Дружески? Это теперь так называется? Он с тобой заигрывает, и ты прекрасно это знаешь.
— Ну и что? Не твое дело!
— Черта с два не мое!
Он схватил ее за руку, но она вырвалась.
— Убери руки!
— Чтобы я тебя с ним больше не видел!
Похоже, Соломон был действительно на грани взрыва, он весь напрягся, как струна. Лорен заметила, что дядя в волнении наблюдает за ними из окна.
— Пропусти меня, — потребовала она.
Наконец Соломон хрипло, с трудом выдохнул воздух и пропустил ее. Она прошла мимо него к дому, навстречу ей, хромая, вышел Чесси.
— Что-то случилось? — спросил он.
Сзади над ней навис Соломон и бросил презрительно:
— Оставь ее в покое, Чесси. Она уже не ребенок!
От этой наглости дядя вспылил.
— Это ты здесь не нужен ни ей, ни мне. Убирайся из нашего дома и из нашей жизни! Ты и так наломал достаточно дров…
Глаза Соломона приобрели ту восточную непроницаемость, которой он всегда прикрывался, когда намечал себе какую-то цель, а ему пытались помешать. Он взглянул на Чесси и промолчал. Тот подождал минуту, дрожа и задыхаясь, повернулся и, тяжело ступая, стал медленно подниматься по лестнице.
— Ты когда-нибудь думал о ком-нибудь, кроме себя? — с горечью спросила Лорен и ушла на кухню.
Там приятно пахло свежеприготовленным салатом. Он стоял в большой миске посреди стола, накрытого для ужина на троих.
Соломон подошел к ней сзади и сказал на ухо, тихо и нежно:
— Я все время думаю о тебе, и ты это знаешь.
— Врун! Трепло!.. — ответила она, не оборачиваясь, но всем своим существом ощущая за спиной его мускулистое тело.
— Но это правда. Ты знаешь старинную легенду о человеке, который спал под оливковым деревом и ему в ухо вполз скорпион? Этот чертов скорпион прогрыз себе путь прямо в мозг того человека, и ты сделала со мной то же самое.
Его голос, казалось, дразнил ее.
— Будь я скорпионом, я бы без всякой жалости укусила тебя насмерть.
Он рассмеялся и провел пальцем ей по спине, вдоль позвоночника.
— Змея.
Лорен вздрогнула, будто ее ударило током.
— Чесси просил тебя уехать. Почему ты еще здесь?
— Ты знаешь почему, — тихо ответил он и поцеловал ей руку, но Лорен с раздражением выдернула ее.
От каждого его прикосновения у нее кружилась голова. Она хорошо знала, что не сможет долго сопротивляться ласкам Соломона и будет презирать себя, если сдастся. Нет, она должна все время помнить о его отношении к женщинам. Ведь он сам признался, что, когда они ему надоедали, он просто выбрасывал их из головы, из сердца, из жизни…
Он слонялся вокруг нее, скрестив руки на груди, а Лорен даже не глядела в его сторону, хотя чувствовала его присутствие. Она все время наблюдала за ним уголком глаза. Он притягивал ее, но Лорен боролась с собой.
— Ну и куда же ты шла? Где встретила этого мальчишку?
В голосе Соломона появилась интонация, которую она уже научилась понимать. Он осознал их разницу в возрасте и боялся этого. Она вспомнила, что Брайана он тоже называл «этот мальчик» или «мальчишка» и всегда вкладывал в свои слова презрение и насмешку. Лорен повернулась и взглянула ему прямо в глаза.
— Джонатан не мальчик. Мы с ним примерно одного возраста…
— Он выглядит лет на восемнадцать, — бросил Соломон, и лицо его ожесточилось.
Внимательно глядя на него, она сказала тихо:
— Не говори чепухи. Ты просто старше его на пятнадцать лет, вот и все.
Соломон сильно покраснел. Возникла пауза, во время которой он боролся с подступившим раздражением, и потом сухо проговорил:
— Очень забавно.
— Разве я сказала что-нибудь забавное?
Ее широко распахнутые глаза смотрели совершенно невинно.
— Нет, не сказала.
Пауза была напряженной, но недолгой. Потом Соломон подошел к ней совсем близко и произнес:
— Не мучай меня, Лорен. Разве ты не знаешь, как сильно ты мне нужна?