— Ты настоящая свинья, — после долгой паузы с отвращением проговорила она.
Он провел рукой по своему бледному лицу, и Лорен увидела, что его длинные пальцы дрожат.
— Милая, не надо меня ненавидеть, — почти простонал он, — ведь я уже заплатил за все. — Он схватил ее, притянул к себе и стал целовать волосы, глаза, щеки. — Потом я понял, как ты страдала, мне нет оправдания, и я вынес адские муки. А когда увидел тебя там, на дороге, и подумал, что ты погибла, то едва не сошел с ума. Этот год без тебя был самым ужасным в моей жизни.
Его губы скользнули по ее щеке, стараясь найти рот, но Лорен с силой оттолкнула его.
— Не трогай меня!
— Лорен, — хрипло шептал он, пытаясь снова ее обнять.
— Не смей! Ты меня не любишь и не любил никогда! Ты даже не знаешь, что это значит — любить другого человека. Неудовлетворенное желание — вот все, что ты способен ощущать. — Она смерила его с ног до головы презрительным взглядом. — Я тебя не люблю, ты мне… противен, омерзителен!
Лицо Соломона побелело и застыло, черные глаза превратились в щелочки. Лорен повернулась и вышла.
В комнате было так тихо, что стало слышно надрывное дыхание Соломона, будто его легкие работали, преодолевая страшную боль. Лорен испытывала мучительное наслаждение местью: наконец она сумела ранить его так же глубоко, как он когда-то ранил ее.
Она сидела в своей комнате и слушала тихий шепот озера. Нет, никто не должен удовлетворять свои желания за счет другого! Даже огромный талант Кейда не давал ему на это права.
Лорен рассматривала свои руки, упругую кожу, проступающие контуры суставов. Многое воспринимается нами как само собой разумеющееся. Ежедневное чудо жизни не вызывает ни изумления, ни радости до поры, пока не возникает реальная угроза смерти.
В тот день, выбежав из дома, Лорен даже не заметила роковой машины. Все ее мысли были сосредоточены на другом: Соломон не любит ее и никогда не любил. Иначе он не обнимал бы сейчас Барбару Ньюберн.
А возможно, под колеса ее толкнуло бессознательное стремление к смерти, к нулю. Несчастные случаи не всегда случайны. Порой люди рискуют именно потому, что не боятся последствий риска.
Соломон довел ее до самого края пропасти и теперь надеется своими признаниями добиться того, что все будет прощено и забыто. Напрасно надеется! Если бы он и не был близок с Барбарой, когда уже был женат на ней, Лорен, все равно главными для него и тогда оставались собственные желания. А разве это совместимо с настоящей любовью?
Дело даже не только в том, что Лорен чуть не поплатилась жизнью. Она потеряла ребенка и знала, что эта рана не заживет, не затянется никогда. И виноват в этом Соломон. Он убил ребенка, он убил в ее душе нечто очень важное — доверие к людям, которое вряд ли можно восстановить.
Соломон не хотел признаться ей в своих чувствах, потому что в глубине души знал, что когда-нибудь это кончится. По его словам, он предвидел утрату интереса к ней, после того как желание его будет удовлетворено. Знал, что так будет, однако женился, не задумываясь о том, что станет с ней, когда она ему надоест.
Тут она вспомнила недавнюю встречу Соломона с Барбарой там, на дороге, и щеки ее вспыхнули румянцем. Какие сильные чувства обуревали тогда эту женщину, и как холодно и зло оттолкнул ее Соломон! Словно перешагнул через бездыханный остывший труп… Лорен заметила в его глазах только раздражение и скуку. Значит, вот каким он всегда бывал в личных отношениях?
Там, на обочине дороги, еще не осознавая того, Лорен увидела свое собственное будущее. Ее подсознание уже предвидело, что он уйдет от нее именно так, взглянув с ледяным арктическим равнодушием, и она останется одна, подобно сломанной и опостылевшей кукле, которой всласть наигрались. Но ни жизненного опыта, ни решимости признаться себе в этом у нее не хватило…
Соломон подошел к открытой двери в ее комнату и спросил:
— Ты спустишься к столу?
Лорен повернула к нему свою светловолосую головку, и он напоролся на ее взгляд, полный ненависти и презрения. Она так живо представила себе, как Соломон мог бы поступить, а отчасти уже поступил, что принимала воображаемые терзания за настоящие. Это заставило его побледнеть еще больше, морщинки у глаз и уголков рта обозначились резче.
— Не смотри на меня так! — непроизвольно воскликнул он и отшатнулся.
— Если не нравится, у тебя есть выход: уходи и не возвращайся.
— Не могу, — со стоном ответил он. Руки его повисли, в глазах отражалась боль. — Я люблю тебя.