- Куда нас ведут? - спросил я высокого.
- Я получу указание от своего начальства, что с вами делать. Мне бесполезно задавать вопросы.
- Кто ваше начальство?
- Я же сказал, мне бесполезно задавать вопросы.
Здание, в которое мы вошли, не было тюрьмой. Оно, скорее, напоминало люксовый отель. Фойе было со вкусом обставлено, отделано экзотическими сортами деревьев. Под потолком находилась трехмерная картина ночного неба. Повсюду росли изумительные деревья и растения. Впечатление портили плотничьи козлы, малярные лестницы и сваленные в кучу изоляционные панели.
Тут было несколько человек, трое из которых курили, привалившись к колонне. Они не обратили на нас никакого внимания. Мы поднялись на второй этаж, и там нас разъединили. Сандерпека толкнули в одну дверь, меня - в другую. Человек, подобравший нас в пустыне, вошел следом за мной.
Он с отвращением обыскал меня и побросал в сумку на столе все, что нашел. Я беспомощным взглядом проводил письма Джастин.
Обобрав меня, высокий важно кивнул:
- Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.
С этими словами он забрал сумку и вышел. Я услышал, как щелкнул дверной замок.
Я находился в туалетной комнате. Пошатываясь, подошел к умывальнику и отвернул кран с холодной водой. Из крана закапала струйка ржавчины. Я попробовал другой кран - то же самое. В раковине лежал толстый слой пыли.
Внезапно ощутив тошноту, я присел на маленький стол, закрыл глаза. Реальный мир вдруг стремительно отступил от меня. Я попытался поднять веки, но на них лежал груз безмерной тяжести. Сквозь ресницы, как узник сквозь решетку, я увидел приближающуюся Фигуру. Я ничего не мог сделать.
Глаза Фигуры смотрели на меня с безмолвным упреком.
Черное лицо... Почему оно парализует меня?
Фигура подошла, остановилась и сняла оковы с моих рук. Затем новая реальность вновь отступила. Когда я очнулся, меня разглядывала прекрасная женщина.
ГЛАВА 7
НЕОБЪЯТНОСТЬ. Это часть моей иллюзии, поэтому мне трудно описать ее словами. Даже в течение того короткого мига, когда я бежал по узкой полоске между пустыней и морем, бежал, чтобы обрести обетованный приют города, я успел осознать необъятную сущность пустыни и моря. Я понимал, что в масштабах планеты два этих великих творения наваливаются на человека с активной вопиющей бессмысленностью.
Из появления Фигуры я извлек похожее впечатление необъятного состояния, движения, имеющего непостижимое отношение ко мне. Если Фигура была всего лишь продуктом моего воображения, то становилось непонятно и очень неприятно от того, что в моем сознании обосновались столь странные вещи.
Я почувствовал отголосок этого беспокойства, когда увидел женщину. Может, мне это только кажется? Ведь приложив к уху морскую раковину, человеку кажется, что он слышит шум моря, а в действительности это всего лишь ток собственной крови. Определенно одно: при виде женщины моя первая мысль была о том, что я обладаю привилегией иного взгляда.
Так что смысл первых ее слов почти ускользнул от меня.
- Итак, вы из тех самых головорезов, которых использует ван Вандерхут?
- Кто вы? - прошептал я.
- Разве Исрат не сказал вам?
- Пока я знаю лишь то, что в этом городе живут одни воры и хвастуны.
- Судя по тому, что мне рассказал Исрат, я догадалась, что вы знаете гораздо больше. Вам не следует прикидываться дурачком, это не спасет вас.
- Не спасет от чего? Я нисколько не притворяюсь и понятия не имею, что тут у вас произошло. До сегодняшнего дня Вэлвис Бэй был для меня всего лишь точкой на карте.
Вяло махнув рукой, она сказала:
- Мне совершенно ясно, что вы связаны с ван Вандерхутом.
Это имя ровным счетом ничего для меня не значило, о чем я и сказал.
С промелькнувшей на губах жестокой улыбкой она ответила:
- Да, вы действительно в затруднении.
Она смотрела на меня изучающе и спокойно. Мой же взгляд был иным. Более напряженным, что ли. Во-первых, если я попал в беду, о природе которой не имел ни малейшего понятия, эта женщина, несомненно, могла мне помочь. Во-вторых, она была воплощением неотразимой красоты.
Обычные черты болезненности, свойственные большинству голодающего населения планеты, коснулись и ее. Только в ней они казались врожденными, настолько же присущими душе, насколько и телу. Прелестные очертания ее фигуры были хрупки, и женщина подчеркивала истощение черным платьем. Совершенство ее черт оттенялось черными и почти прямыми волосами, обрамлявшими тонкое бледное лицо. На глаза падал единственный светлый локон. Она казалась молодой, но определить возраст я затруднялся. Ее движения были томными, но несмотря на всю ее хрупкость, в ней чувствовалась решимость. Женщина пробудила во мне нежное и безнадежное желание; я понял, что боюсь ее.
- Кто вы? - вновь спросил я.
Опять презрительная усмешка.
- Я думаю, вы прекрасно знаете, что я Джастин Смит.
- Джастин! Моя Джастин! - прошептал я, задыхаясь, словно слова эти ранили губы.
Мне показалось, она не расслышала. Отведя глаза, она сказала:
- Перед тем, как я отведу вас к Питеру, вам следует умыться. Я велю подать вам какую-нибудь одежду вместо ваших лохмотьев. Питер очень чувствителен.
Питер... Человек, которому она писала письма... И вдруг я понял, насколько естественно исходили те письма от этого прекрасного и нежного создания.
- Кто такой Питер? - спросил я.
Она не ответила. Хлопнула в ладоши, в комнату вбежал маленький черный мальчик и поклонился ей. Она указала на дверь и сказала мне:
- Идите туда и умойтесь. В ванной есть вода. Мальчик через минуту принесет вам одежду.
Я безвольно двинулся туда, куда она показала, и очутился в ванной комнате. Во мне зашевелилось эротическое любопытство. Я осмотрел толстые портьеры, закрывавшие окно, огромную голубую ванну, зеркала и шеренгу флаконов всевозможных цветов и запахов. Кое-кто мог себе позволить содержать Джастин в люксе. И жаль, что даже здесь, в святая святых, вода была слегка оранжевой от ржавчины и песка.
Я наслаждался купанием, но когда закончил, в моей голове пронеслись дикие пугающие мысли. Я не мог определить своих чувств к прекрасной женщине, которая оказалась автором тех любовных писем. Я вспомнил, что большинство писем было не о любви, а о политике, которой я совершенно не интересовался. Сейчас я винил себя в том, что не изучил письма получше, они могли бы мне дать ключ к разгадке происходящего.
Пока я вытирался, вошел мальчик и принес нейлоновую одежду. Я никогда не носил ничего подобного, чувствовал себя неуютно, но все же это было лучше, чем мои лохмотья.
Я подошел к окну и отодвинул портьеру. Там был океан. Слева я увидел балкон, на котором стояла Джастин. Она стояла с закрытыми глазами, перегнувшись через перила. От ее позы сквозило глубокой грустью. Я понял, что люблю ее.
Когда я вошел в ее комнату, она вернулась с балкона.
- Я видел вас из окна ванной. Вы выглядели очень печальной.
- Вовсе нет. Просто у меня боязнь высоты.
- Зачем же вы стояли там?
- Я всегда стараюсь преодолевать свои страхи. А вы?
Это заставило меня на минуту замолчать.
- Джастин, - сказал я. - Вы должны поверить, что я попал сюда случайно и нахожусь в полном неведении. Я ничего не знаю ни о том, что здесь происходит, ни об этом ван Вандерхуте. Поверьте мне.
Ее глаза пробежались по мне сверху донизу.
- Вы плебей, - сказала она. - Вы настолько очевидно впутаны в эту интригу, что просто нелепо надеяться найти выход.
Я гневно шагнул к ней и схватил ее за руки. Она попыталась вырваться, но я держал крепко.
- Я повторяю вам, что ничего не знаю. Кто такой Вандерхут?
- Он, как и вы, шпион, нанятый Новой Анголой. Это старик с больным сердцем. Он ходит в одной из этих новых антигравитационных упряжек. Это его Исрат искал в пустыне, а поймал вас.