— Потрясающе вкусные пирожки, — говорю я. — Ещё раз спасибо и извините, я не всегда выгляжу как голодная птица. Мне надо бы вернуться на корабль и достать оттуда своего друга.
— Разумеется, — соглашается Леон и переключает внимание на свою удочку. Сквозь прозрачную воду я вижу, что к крючку привязан пышный розовый бант.
— А почему розовый бант? — интересуюсь я.
— Потому что пирожки с малиной, — уверенно отвечает Леон.
Дальше расспрашивать как-то неудобно, я отхожу от берега, а когда вода достигает моей груди, плыву к кораблю.
Первым делом я обшариваю нижние палубы в поисках одежды, но похоже, матросы ничего не оставили. К тому же я не нашёл, чем разжечь фонарь, и действую в темноте. В конце концов я сооружаю одеяние из простыни. Приходит мысль, что это неподходящий наряд для осени, но тут же я вспоминаю, что на берегу было тепло, трава зеленела, и даже вода казалась подогретой. А значит, можно походить и так. Что ж, остаётся только найти одного дурака.
— Гилберт! — зову я.
Тишина.
— Гилберт, ты меня слышишь?
Ни звука.
— Да чтоб тебя! Гилберт! — в ярости кричу я.
Здесь слишком темно, и я, конечно, могу обшаривать палубы и трюм руками, но времени уйдёт немало.
Откуда-то раздаётся слабый стон. Медленно и осторожно я иду на звук и понимаю, что он доносится из камбуза, а дверь — неожиданно — заперта.
Я толкаю её сильнее, но не поддаётся.
— Отойди от двери! — кричу я Гилберту. — Я попробую её выбить!
Отхожу на шаг, бью дверь плечом и чувствую, что заработал здоровенный синяк.
Отхожу ещё раз (у меня осталось второе плечо), но слышу мычание за дверью.
— Что? — переспрашиваю я.
— Ы-ы-фиф-фа, — отвечает мне Гилберт.
— У тебя проблемы с речью, — сообщаю ему я. — Не волнуйся, сейчас я тебя вытащу.
— Ы-ы-твифка, — не унимается Гилберт.
— Завивка? — предполагаю я. — Развилка? Открытка?
Из-за двери доносится рычание, затем звуки плевков.
— Задвижка, осёл! — поясняет мой друг уже более внятно.
И вправду, я нащупываю задвижку и в два счёта открываю дверь.
Гилберт тут же падает на меня. Ему как-то удалось встать, и от повязки, пропущенной через зубы, кажется, он избавился, но руки его всё так же связаны, и он очень слаб. Я кое-как удерживаю его, пытаясь распутать узел, но в темноте совсем не понимаю, с чего начинать.
— Пойдём-ка наверх, — говорю я ему.
С большим трудом мы поднимаемся. Несколько раз Гилберт оступается на лестнице, а один раз мы даже скатываемся вниз (хорошо, что невысоко). Когда мы добираемся до выхода на верхнюю палубу, я счастлив.
Пытаюсь усадить этого горе-колдуна, но он тут же заваливается на бок. Впрочем, сейчас мне уже всё равно, только бы развязать ему руки. По счастью, я замечаю блеск у борта — это нож, упущенный Гилбертом.
— Двигаться можешь? — спрашиваю я у него, покончив с путами.
— Могу, — заявляет он, но не шевелится.
— А плыть?
— Само собой, — подтверждает Гилберт, но остаётся лежать на том же месте.
Ждать нам нечего — я подхватываю его под мышки и волоку к борту. Затем недолго думаю, понимаю, что не удержу на канате и себя, и его с одной свободной рукой, а потому просто прыгаю вместе с ним в воду. То есть, это можно назвать скорее падением, а не прыжком.
Я выныриваю и отплёвываюсь. Пытаюсь поднять Гилберта над водой и уложить на спину, но это никак не удаётся. Я вижу, как от его рук по воде расплываются кровавые пятна. Лицо, которое я никак не могу поднять к воздуху, кажется спокойным и белым. Тёмные волосы оттеняют кожу, окутав голову мягким, шевелящимся облаком.
Меня начинает захлёстывать паника. Если не поспешу, он погибнет. Я дёргаюсь и сам уже глотаю воду. Перебрасываю руку друга себе за шею и пытаюсь плыть, придерживая его. Получается плохо, поскольку правыми рукой и ногой я то и дело натыкаюсь на тело Гилберта, а левой рукой удерживаю его руку у своего плеча. Его лицо опущено в воду, но я стараюсь об этом не думать, не то и сам сдамся и утону в двух шагах от берега.
Мне кажется, наш путь невыносимо долог. Я уже едва держусь, когда наконец нащупываю пальцами ног каменистое дно. Из последних сил я выбираюсь, вытаскиваю Гилберта, и мы падаем у кромки воды.
Леон сидит всё там же, сматывая удочку. Он не спешит подходить.
— Помоги! — прошу я его, пытаясь встать.
Затем наклоняюсь над телом Гилберта, поворачиваю на бок, чтобы вытекла вода, если он её наглотался. Но ничего не течёт.
Я вновь поворачиваю его на спину, давлю на грудь, но это не помогает. Переворачиваю на грудь и бью кулаком по спине. Переворачиваю на спину и решаю вдохнуть ему воздух в рот, но в этот момент глаза Гилберта открываются.