— Денег? — смеётся она, показывая зубы, растущие в три ряда. — Да ты совсем новичок, здесь ни у кого нет денег. Бери!
— Но как же тогда платить? — я неуверенно сжимаю в руке вафлю.
— А что ты умеешь делать?
— Пожалуй, ничего особенного и не умею, — признаюсь я.
— Тогда поработаешь на общем поле или в садах, — успокаивает меня она. — Так мы и живём. Ешь уже.
Вафля свежая, мягкая, с медовым ароматом. Я благодарю старушку и спрашиваю, не знает ли она, где Кантор.
— А вон он, чуть повыше, — указывает она рукой.
Гляжу и замечаю столик под полосатым жёлто-белым навесом, укрытый аккуратной светлой скатертью. В плетёных корзинах на столике красуются жёлтые, зелёные и красные яблоки. Я ещё раз благодарю и направляюсь туда, по пути стряхивая с пальцев вафельные крошки.
Когда я подхожу поближе, то вижу удивительную вещь. Сперва скатерть на столике морщится и задирается, а затем одно из красных яблок само собой поднимается в воздух и плывёт под скатерть.
Кантор — невысокий человечек неопределённого возраста с веснушчатым худым лицом, тёмной копной торчащих дыбом волос и выступающими передними зубами — мечтательно смотрит вдаль, приоткрыв рот.
— Доброе утро, — говорю ему я. — У вас тут яблоки летают.
— Что? — вздрагивает он и замечает меня. — Ах да, добросердечное вам начало дня! Намереваетесь яблочек?
— Что? — переспрашиваю уже я.
— Яблочек, говорю, вожделеете? — Кантор указывает на свой товар.
— А что за сорт? — интересуюсь я. — Летающий? А то одно яблоко только что само собой улетело под прилавок, впервые вижу такое чудо.
— Насколько под прилавок? — поднимает растрёпанные брови мой собеседник, а затем наклоняется вниз и с негодованием извлекает кого-то из-под стола.
— Гастон! — от возмущения продавец яблок срывается на визг. — Ах ты ненавистный расхититель! Я ведь предуведомлял тебя, незавидный ты человек, чтобы не отваживался обнаруживаться у моих яблок! Да я тебя раскишкакаю! Я тебя исчезну со света!
Ближайшие торговцы обступают нас и тоже возмущаются. Похоже, у каждого из них есть зуб на Гастона.
Но сам вор-то каков! На нём странный наряд: правый рукав и правая штанина неровно обрезаны, и кажется, что у Гастона нет руки и ноги. Но если присмотреться внимательнее, то становится видно, что всё же есть, только они совершенно прозрачные.
А в остальном воришка выглядит как самый обычный человек лет тридцати. Он худощав, у него прилизанные тёмные волосы и усы, реденькие брови и желтоватая кожа. Светлые глаза Гастона так и шныряют по сторонам, будто он ищет, куда бы сбежать. И как только предоставляется возможность, он ужом проскальзывает между людей и припускается бегом вниз.
Народ грозит ему вслед кулаками, пока он не скрывается в переулке, а затем каждый возвращается за свой прилавок.
— Так вот, я принёс посылку от Мари, — говорю я Кантору и подаю ему свёрток.
Продавец (вернее, отдавец) яблок сияет, разворачивает бумагу с одной стороны, глядит внутрь (так, чтобы я не видел содержимое свёртка), улыбается ещё шире и подпрыгивает.
— Ты у меня дождёшься! — восклицает вдруг Кантор, хватая меня за рукав, когда я уже было собираюсь уходить, и я слегка пугаюсь. — Препоручи Мари от меня яблочки! Только закорзиню их…
Наверное, он всё же хотел сказать «Подожди», а то я уж подумал, что сделал что-то не так.
Кантор складывает яблоки всех цветов в небольшую корзинку, вручает её мне, и я отправляюсь в обратный путь.
— Слава богам! — кричит мне вслед этот странный человек.
Мари благодарит за яблоки, и едва я успеваю отнести их на кухню, как слышу грохот за дверью. Дверь открывается, и на пороге появляется Гилберт. За его спиной тележка с металлическими колёсами, в тележке наколотые дрова.
Я хочу помочь их перенести, но Гилберт отстраняет меня, говорит, я слишком нарядный для такой работы. Впрочем, он и в одиночку довольно быстро относит дрова на кухню Мари.
— Вам стоит приобрести у Йоргена рабочие костюмы, — советует хозяйка башмачной мастерской. — Раз вы здесь теперь живёте, вам нужно будет и работать.
— Я только хочу найти Теодора… — начинает было мой друг.
— А до того времени ты захочешь спать под крышей, есть и пить, — Мари не желает слышать возражений. — И новые башмаки захочешь, потому что на тебе какой-то стыд. И одежда твоя разорвана и запачкана кровью. Несколько часов работы в день — справедливый обмен. А вечерами будешь свободен, и времени на другие дела останется предостаточно. Кроме того, поверь мне, вам понравится не только брать, но и давать. Ощущать себя полезным — небесполезным — очень приятно.