— Что ж, так и быть, — соглашается Гилберт.
Затем мы подбираем рабочие ботинки (а мой друг по настоянию Мари берёт ещё и нарядные) и направляемся к дедуле Йоргену.
Тот приходит в восторг и откладывает жёлтую рубашку, над которой работал до нашего прихода. Он щупает Гилберта со всех сторон.
— Вот это фигура что надо! — восхищается портной. — Какие широкие плечи! Сразу видно, не сидишь без дела в мягком кресле, как твой друг. А ноги-то, ноги какие длинные! Да на тебе, парень, что угодно будет хорошо сидеть!
— Ему нужен невзрачный рабочий костюм, — сухо прерываю я этот поток красноречия. — И мне тоже.
— И не только рабочий! — кричит дедуля Йорген, а затем принимается кружить по комнате, срывая то одну, то другую вещь. Когда он возвращается к нам, его самого почти не видно из-под охапки нарядов.
— Вот это тебе, примерь, — суёт он мне рубашку и тёмные штаны из грубой ткани. — А вот это для тебя, — произносит он с любовью, оборачиваясь к Гилберту.
Рабочая одежда сидит на мне отлично, разве что штаны коротки, но портной утверждает, что так и нужно. Говорит, чтобы в земле не пачкались. А затем я жду Гилберта, которого дедуля не выпускает из цепких рук, пока не подбирает для него три замечательных наряда, и это не считая одежды для работы. Наконец, спустя невероятно долгое время, мы выходим на улицу, чтобы занести лишние вещи в гостиницу и отправиться работать.
Глава 15. Много, даже слишком, сделал я добра
— На выходе из города поверните направо и идите вдоль берега, — напутствует нас Теванна. — Вы уж никак не пройдёте мимо наших полей, а там у любого спросите, где Дугальд. Дуг у нас вроде главного, подскажет, на каком участке нужна помощь. Да, Гил, не стыдись сказать, что неважно себя чувствуешь для тяжёлой работы.
— Сегодня мне уже хорошо, — упрямо заявляет Гилберт.
Теванна склоняется над небольшим зеркальцем на серебряной подставке и принимается густо румянить щёки.
— Ну, как зна-аешь, — протягивает она, больше не глядя на нас.
За городом хорошо. В высокой траве протоптана тропинка, над травой кувыркаются и свистят птицы, с моря налетает порывами свежий солёный ветер. А у нас дома наступила осень.
— Интересно, как там сейчас Бартоломео с Браданом, — говорю я, пиная носком ботинка небольшой камешек. — В город они так и не пришли. Хочется надеяться, что в Клыкастом лесу с ними не случилось ничего плохого. Хотя, конечно, хороший лес Клыкастым не назовут.
Мой спутник хмурится, но молчит.
— Может быть, они уже умерли, — продолжаю я. — А без их помощи мы ведь не починим корабль. И даже если нам помогут, мы не доплывём обратно только вдвоём.
— Они знали, на что идут, — сердито отвечает Гилберт. — В отличие от меня, они не связаны и не ранены, уж как-нибудь спасутся. А мы первым делом отыщем Теодора, дальше поглядим по обстоятельствам.
— А в это время, может быть, Брадан и Бартоломео уже будут лежать где-то в чаще Клыкастого леса, раскишкаканные хищными зверями, — добавляю я.
— Рас… что?
— Это я утром пообщался с Кантором, не обращай внимания, — машу я рукой. — Слово понравилось.
— Может, ты и домой теперь не захочешь, — хмыкает Гилберт. — Станешь здесь своим…
Тут он неожиданно замолкает и останавливается, глядя в сторону берега.
— Что такое?
Я дёргаю друга за рукав, но он освобождает руку и спешит вниз, к воде.
Поглядев туда, замечаю небольшое судно, лежащее на боку. Вслед за Гилбертом я подхожу ближе и вижу, что это плавательное средство изрядно пострадало.
В борту темнеет дыра. Доски прогнили, и часть корпуса, лежащая под водой, покрылась склизкой зеленью, покачивающейся в волнах. Похоже, это судёнышко пребывает в камнях у берега уже не первый год.
Впереди явно была носовая фигура, но она отломана. Отсутствуют и мачта, и штурвал. Лишь на боку сохранилась часть надписи — «..ой..в». На буквах заметны слабые следы позолоты.
— Зачем нам этот корабль? — спрашиваю я у Гилберта, который в волнении обходит судно кругом. — На нём мы уж точно не сможем уплыть.
— Ты что, не понимаешь? — он оборачивается ко мне, глаза горят. — Это же «Золотой лев»!
— Да, конечно, понимаю, — киваю я, и вдруг до меня доходит. — Это же «Золотой лев», понимаешь? Корабль Теодора!
— А я о чём говорю?
— Значит, тот Теодор, который живёт в Городе — это точно наш Теодор, теперь никаких сомнений!
— У меня и раньше почти не было сомнений, что он живёт на этих островах, — говорит Гилберт, — но тот ли это Теодор, о котором говорят люди? Есть сведения, что человек с таким именем живёт на вершине холма в школе колдовства, да ещё вроде бы и сам её основал. Таких, как он, здесь мало. Что-то там они исследуют, держатся по большей части особняком, а какую пользу приносят — Теванна не смогла сказать. И главный у них сейчас кто-то по имени Марлин.