— Мой папа, когда ходил в паб, вечно оставлял нас с сестрой в машине. Он приносил нам оттуда кока-колу и упаковку маринованного лука «Монстр Мунк», чего вполне хватало, чтобы успокоить нас на три часа. — Я побарабанила пальцами по коленке. — Сейчас за это вполне могут вменить жестокое обращение с детьми. Учтите, маринованный лук «Монстр Мунк» был нашим любимым лакомством. Во все дни недели.
Водитель ничего не ответил.
Я наклонилась еще ближе, мое лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его.
— Итак. Сколько времени это обычно занимает?
— Сколько нужно, столько и занимает. — Он посмотрел в зеркало заднего вида, стараясь не встречаться со мной глазами.
— И вы все это время ждете в машине?
— Работа такая.
Подумав с минуту, я просунула руку между спинками кресел:
— Я Луиза. Новая помощница миссис Гупник.
— Приятно познакомиться, — не оборачиваясь, буркнул он.
Это были его последние слова, обращенные ко мне. Он вставил CD-диск в приемник.
— Estoy perdido, — произнес по-испански женский голос. — ¿Dónde está el baño?[2]
— Эс-ТОЙ пер-ДИ-до. ДОН-де ест-ТА эль БАНЬО, — повторил водитель.
– ¿Cuánto cuesta?[3]
— Куан-то КВЕС-та, — произнес водитель.
Весь следующий час я сидела на заднем сиденье, таращилась в айпад, стараясь не слушать лингвистические экзерсисы водителя, и гадала, нужно ли мне тоже заняться чем-то полезным. В результате я отправила Майклу имейл с этим вопросом, на что он написал:
Пупсик, это твой перерыв на обед. Наслаждайся! Целую.
Мне не хотелось сообщать ему, что у меня нет еды. В тепле стоящей на месте машины меня окончательно разморило, и усталость в очередной раз накатила, как морской прибой. Я прислонила голову к окну, уговаривая себя, что это нормально — чувствовать себя выбитой из колеи, будто я взялась не за свое дело. Поначалу тебе будет не по себе в изменившемся мире. Покидать уютное гнездышко всегда непривычно. Строки из письма Уилла эхом отдавались у меня в голове.
А затем — пустота.
Я проснулась в испуге, когда открылась дверь. В автомобиль садилась Агнес, очень бледная и натянутая как струна.
— Все в порядке? — поспешно выпрямившись, поинтересовалась я, но она не ответила.
Машина тронулась с места, в салоне повисла тягостная тишина, прохладный воздух, казалось, звенел от возникшего напряжения.
Агнес повернулась ко мне. Я нашарила бутылку с водой и предложила ей.
— У тебя есть сигареты?
— Э-э-э… нет.
— Гарри, у тебя есть сигареты?
— Нет, мэм. Но мы можем купить для вас.
Только сейчас я заметила, что у нее трясутся руки. Она залезла в сумочку, достала бутылочку с таблетками, я снова протянула ей бутылку с водой. Она молча проглотила несколько таблеток, в глазах у нее стояли слезы. Гарри припарковался возле аптеки «Дьюан Рид», и я поняла, что сейчас мой выход.
— А какие? Я хочу сказать, какой марки?
— «Мальборо лайтс», — промокнув глаза, ответила Агнес.
Я выпрыгнула, а скорее, вывалилась кулем из машины, поскольку ноги до сих пор болели после утренней пробежки, и купила пачку «Мальборо», не переставая удивляться, что в аптеке продают сигареты. Когда я вернулась, Агнес на кого-то орала по телефону по-польски. Закончив разговор, она открыла окно, прикурила сигарету, сделала глубокую затяжку. После чего предложила мне закурить. Я отказалась.
— Только не говори Леонарду, — попросила Агнес, ее лицо сразу как-то смягчилось. — Он терпеть не может, когда я курю.
Несколько секунд мы просто сидели, двигатель работал, а Агнес курила, делая короткие сердитые затяжки, и я даже испугалась за ее легкие. Затем Агнес затушила окурок — ее губы кривились от едва сдерживаемой внутренней ярости — и махнула Гарри, приказывая ехать.
У Агнес был урок игры на фортепиано, и на короткое время я оказалась предоставлена самой себе. Я ретировалась в свою комнату и стала подумывать о том, чтобы прилечь, но, побоявшись, что одеревеневшие ноги не позволят мне встать с постели, села за письменный столик, отправила Сэму короткий имейл и проверила расписание на следующие несколько дней.
И пока я занималась своими делами, квартира наполнилась музыкой: сначала это были гаммы, но потом — нечто очень мелодичное и прекрасное. Я прервалась, чтобы послушать, наслаждаясь чарующими звуками. Как это, должно быть, чудесно — рождать подобную красоту! Я закрыла глаза, пропуская через себя музыкальное произведение и вспоминая тот вечер, когда Уилл впервые пригласил меня на концерт, чтобы я смогла открыть для себя новый мир. Живая музыка оказалась гораздо объемнее, чем в записи, и у меня тогда словно что-то замкнуло внутри. Дивная музыка, что лилась из-под пальцев Агнес, казалось, исходила из потайного уголка ее израненной души, наглухо закрытого во время повседневного общения с миром. «Ему бы это понравилось, — рассеянно подумала я. — Ему бы здесь точно понравилось». И в самый кульминационный момент Илария включила пылесос, который, ударяясь о тяжелую мебель, заглушал магические звуки пронзительным ревом. Музыка смолкла.