Я умыла лицо и поспешно переоделась в униформу. Причесалась, вышла в коридор, завернула за угол.
И остановилась.
Под дверями кухни на полу лежала, свернувшись клубком, молодая женщина. Мужчина постарше обнимал ее обеими руками, неловко сидя на корточках и упираясь спиной в стену. Похоже, он пытался подхватить женщину, но она, падая, увлекла его за собой. Ее лица я не видела. Мне удалось разглядеть лишь длинную тонкую ногу под задравшимся подолом темно-синего платья, завесу разметавшихся белокурых волос и побелевшие костяшки скрюченных пальцев.
Я громко сглотнула, не в силах отвести глаз. Мужчина поднял голову. И я сразу узнала мистера Гупника.
— Не сейчас. Благодарю, — мягко сказал он.
Онемев от волнения, я невольно попятилась и, вернувшись в свою комнату, закрыла за собой дверь. Стук сердца гулко отдавался в ушах, и мне казалось, будто они тоже слышат этот предательский звук.
Битый час я сидела, уставившись невидящими глазами в телевизор, в голове то и дело всплывала картина их сцепленных рук. Я решила отправить сообщение Натану, но не знала, что написать. Вместо этого без пяти шесть я покинула комнату и осторожно открыла дверь, ведущую из служебного коридора в хозяйские апартаменты. И пошла, тихо ступая по паркетному полу, мимо пустой просторной столовой, гостевой спальни и двух закрытых дверей на отдаленный звук голосов. Оказавшись возле гостиной, я остановилась у дверного проема.
Мистер Гупник на диванчике у окна разговаривал по телефону, рукава голубой рубашки закатаны, рука закинута за голову. Не прерывая разговора, он махнул мне, приглашая войти. Слева от меня какая-то блондинка — миссис Гупник? — на антикварном розовом диване без устали стучала пальцем по айфону. Она, похоже, успела переодеться, и я на секунду смешалась. Я продолжала неловко топтаться в дверях, пока мистер Гупник не закончил разговор и не встал с места, причем, как я успела заметить, с большим трудом и болезненно скривившись. Тогда я шагнула ему навстречу, чтобы избавить его от лишних движений, и пожала протянутую руку. Рука была теплой и мягкой, а рукопожатие — сильным. Молодая женщина продолжала постукивать по телефону.
— Луиза, очень рад, что вы благополучно добрались. Надеюсь, у вас есть все, что вам нужно? — Обычно так спрашивают исключительно из любезности, не ожидая в ответ каких-либо просьб.
— Все чудесно. Спасибо.
— Это моя дочь Табита. Таб? — (Девушка подняла руку и, изобразив намек на улыбку, снова уткнулась в телефон.) — Я прошу извинения, но моя жена Агнес, к сожалению, не смогла к нам присоединиться. Прилегла на часок. Ужасная головная боль. У нас был длинный уик-энд.
На его лицо набежала тень, но не дольше чем на секунду. Буквально ничто в его манере поведения не напоминало о той неприятной сцене, свидетелем которой я стала час назад.
Он улыбнулся:
— Итак, сегодня вы совершенно свободны, ну а начиная с завтрашнего утра будете повсюду сопровождать Агнес. Ваша официальная должность — помощница, и вы будете оказывать мое жене содействие во всем, что она пожелает сделать в течение дня. У нее весьма напряженный график. Я попросил своего помощника ознакомить вас с расписанием нашей семьи. Он будет уведомлять вас по электронной почте о корректировках планов. Лучше всего проверять почту около десяти утра, поскольку именно в это время мы вносим последние изменения в программу. С остальными членами нашей команды вы познакомитесь завтра.
— Чудесно. Спасибо. — Взяв на заметку слово «команда», я живо представила себе футболистов, бегущих по этим шикарным апартаментам.
— Папа, а что у нас сегодня на обед? — спросила Табита с таким видом, будто меня нет в комнате.
— Не знаю, дорогая. Мне казалось, ты говорила, что собираешься пойти в ресторан.
— Сомневаюсь, что сегодня вечером у меня хватит сил на городскую суету. Я, пожалуй, останусь.
— Как пожелаешь. Только предупреди Иларию. Луиза, у вас есть вопросы?
Я напряглась, пытаясь сказать что-нибудь умное.
— Кстати, мама просила меня узнать, нашел ли ты ту картину. Миро.
— Милая, тема закрыта. Картина останется здесь.
— Но мама говорит, что это она выбрала картину. И теперь маме ее не хватает. Тебе ведь она никогда не нравилась.
— Не в этом дело.
Я неловко переминалась с ноги на ногу, не будучи уверенной, отпустили меня или нет.
— Но, папа, дело как раз в этом. Тебе все мамины нужды до лампочки.
— Картина стоит восемьдесят тысяч долларов.
— Маме плевать на деньги.