Глава IV
Вот он, долгожданный поход. Каждый из нас был рад, что покорит вершину горы в такой компании. День предстоял длинный и долгий. На пути к цели нас ожидали три смотровые площадки, на которых можно было сделать фото. У подножья горы все улыбались и были готовы к невероятному приключению. Каждому выдали кислородный баллон и необходимое оборудование.
Подниматься было невероятно тяжело, гора была огромной. По пути мы почти не разговаривали, так как было необходимо беречь силы и не сбивать дыхание. Но мы смотрели друг на друга и улыбались, чувствовали связь, которая объединяла нас.
Вокруг была невероятная красота. Внизу можно было увидеть маленькие посёлки. Домики стояли близко друг к другу. Узенькие тропинки сплетали их в единое целое. Морская гладь была спокойна, ветра почти не было. По пути на вершину перед нами открывались виды, которые невозможно описать. До облаков словно можно было дотянуться рукой. С земли они казались недосягаемыми, а сейчас я могла их видеть на уровне своего носа.
Но спокойствие и гармония были прерваны. У Геры начался жуткий сухой кашель, ей стало очень плохо, она задыхалась, не могла стоять на ногах, начались судороги, а после она потеряла сознание. В ускоренном порядке наш сопровождающий спустил Гермиону вниз, и там её забрала скорая помощь. Мы поехали вместе с ней, подруга оказалась нам важнее, чем покорение маленького Эвереста.
Она была в крайне тяжёлом состоянии, ещё немного – и мы могли лишиться её. Без Гермионы моя жизнь потеряла бы какой-либо смысл, я не представляла своё существование без неё, и Эд теперь, наверное, тоже. Вместо того чтобы купаться и загорать с остальными, целыми днями мы с Эдвардом проводили в больнице и через стеклянное окно наблюдали, как работает аппарат искусственной вентиляции лёгких.
– Ань, она сильная, всё будет хорошо. Ты сидишь тут целыми сутками и почти ничего не ешь, если ты заморишь себя голодом, ей лучше не станет, тебе нужно отдохнуть.
Он обнял меня, я почувствовала, как мурашки бегут по моей коже, подумала о том, что бы я делала, если бы его не было рядом. Мне казалось, что на данный момент роднее Эдварда у меня никого нет в этом мире. Мы знакомы совсем немного, и я редко доверяю людям, но почему-то ему я была готова доверить свою жизнь.
– Эд, я знаю, она сильная, но что, если сейчас нет, что, если сейчас ей не хватит сил?
– Не думай об этом, всё будет хорошо.
Через полчаса после нашего с ним небольшого диалога подошёл врач. Мама Геры была взволнована не меньше нашего. Она сразу прилетела в Крым, как только смогла. Мы втроём стояли и смотрели на врача, он не торопился говорить, это внушало жуткое сомнение.
– Девочка перенесла отёк лёгких, ещё немного – и всё могло обернуться летальным исходом. Но работники скорой успели вовремя оказать первую помощь, и мы смогли её спасти.
– Боже, слава Богу!
С моей души словно камень упал, раньше я не понимала смысла того высказывания, а теперь я знаю, как это – когда камень на душе.
Через неделю мы уехали из Крыма, с Гермионой всё было хорошо, она снова могла говорить, шутить, а самое главное – улыбаться.
В городе втроём мы гуляли редко, чаще Эдвард гулял со мной, а иногда с Герой, но он с каждой из нас вёл оживлённую переписку.
Глава V
Прошло два года, за это время наша дружба переросла в нечто большее, мы стали семьёй. Каждый из нас по первому звонку был готов прийти друг другу на помощь. С появлением этих людей в моей жизни я стала счастливой, начала ценить каждый момент, проведённый с ними, и дорожила Эдом и Герой как никогда.
Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Мои отношения с Герой никак не изменились, мы были всегда словно одно целое, она понимала меня с полуслова, а я её. А в Эдварде что-то переменилось. Он стал ко мне относиться иначе, говорил со мной не так, как раньше, как будто каждое слово давалось ему через боль. С ним я виделась очень часто, и наши прогулки становились всё напряжённее.
– Эд, ну ты там идёшь? Ты чего застрял?
– Да, одну секунду, шнурок развязался.
– Тебе не обязательно каждый раз таскать мне чай и встречать с занятий по английскому.
– Ты не любишь чай?
– Эд, я очень люблю чай, и мне приятно, что ты заботишься, но ты не обязан этого делать.
– Позволь мне самому решить, что и кому я обязан.