— Что он несёт? — первый посмотрел на второго немца.
— Без понятия. Он не понимает что сейчас может получить пулю?
— А я сразу понял что он умственноотсталый.
— И вот смотрите, вернёмся к теме про язык. Приходит к вам значит женщина домой, и вам нужно поздороваться. Там «привет, красотка», и главное сказать это мягко и красиво.…
— Чёрт побери, он когда-нибудь замолчит? — взмолился один из немцев
— Так, не перебивай. Ну вот приходит она, ты открываешь ей дверь и говоришь… — Альфред прокашлялся, подбирая немецкий акцент, — дахтан иды нахтан трахтан!
***
Алма обернулась на голос Альфреда за дверь.
— Какого чёрта? — Ганс отставил рюмку с коньяком и направился к двери.
Воспользовавшись моментом, Алма выплеснула в открытую форточку янтарную жидкость из своего стакана и поставила его на место.
Ганс раскрыл двери, раскрывая обзору Алмы бесящихся немцев и ничего не понимающе на Альфреда.
— Что чёрт вас ПОДЕРИ здесь происходит?! Вы не можете справится с пленным? ·- взревел Ганс.
— Сэр, он начал нести ересь. — проговорил один из солдат.
Альфред рассмотрел силуэт Алмы приближающейся из-за спины Ганса.
Немцы обернулись, на неё, а за ними и Ганс.
— Альфред, я попрошу чтобы тебя отпустили. Не смей возражать. Иди к детям и смотри чтобы за тобой не было слежки. Я обращусь птицей и вернусь. Пожалуйста, не смей меня ослушиваться. — Алма сказала это таким тоном, что немецким салатом показалось, будто она отчитывает Альфреда.
Альфред удивлённо взглянул на женщину.
— Правильно, Гретель, пусть знает своё место. — проговорил Ганс и поцеловал её в щёку.
Он сделал это специально, ожидая реакций Альфреда. Он знал что он может резко среагировать, набросившись с кулаками, и это была бы идеальная возможность его людям пустить ему пулю в спину. Избавиться от него.
Альфред сжал кулаки до белых костяшек. Алма, в свою очередь, умоляюще смотрела на него, лишь бы он не сделал какую-нибудь глупость.
— Ладно, парни избавьтесь от него. — проговорил Ганс.
Алма взглянула на Ганса. Немец вздохнул.
— В смысле, верните его туда, откуда привели, и чтобы не шёл за вами следом. Мы уплываем. — проговорил он, и положив руку Алме на талию, повлёк за собой в комнату.
— Алма, если этот урод прикоснётся к тебе ещё раз, я за себя не ручаюсь! Я умру, но никому не позволю тронуть тебя. Алма ты слышишь! Не молчи! — кричал Альфред в закрывающиеся двери, где пропадал силуэт Алмы и Ганса.
Немецкие военные взяли Альфреда под руки и повели вон с корабля.
У неё всё внутри сжалось от этих слов. Она чувствовала, будто бы камень был погружен на её плечи, не давая идти дальше. При всем своём желании она хотела оттолкнуть Ганса от себя, дать ему пощёчину, назвав подлецом, убежать к Альфреду, прижаться к нему, крепко-крепко, и никуда не отпускать, но не могла. Она знала что Альфред всё ещё у них на мушке, нужно немного подождать. Ещё немного.
— Что ж, Гретель, какое нелепое недоразумение помешало нам… — Ганс подошёл к столу и добавил алкоголя в стакан Алмы.
Алма поняла, что он намерен её споить.
— Ну же Ганс, я не думаю что моего жениха можно назвать недоразумением.
Алма вновь присела в кресло.
Ганс усмехнулся и подал ей рюмку.
На удивление Алмы, он выдвинул из-за стола стул и, придвинув его к её креслу, присел.
Она почувствовала дискомфорт, когда Ганс соприкоснулся своими коленями с её.
Алма рвано выдохнула.
— Гретель, — Ганс сделал глоток, — скажи, он у тебя первый? — немец внимательно посмотрел в её глаза.
Женщина сидела неестественно прямо, хлопая длинными ресницами.
— В каком смысле?
Ганс улыбается, не отводя глаз от неё.
— Ну мы же взрослые люди, этого можно не стесняется. Что естественно, то не безобразно. — Он ложет свою ладонь поверх её, которая покоится у неё на бедре.
— Я считаю это неприемлемым. Извини. — она крепче сжала хрустальный стаканчик в руке, не отпивая не глотка. Янтарный напиток лёгкой дрожащей рябью проходил по поверхности.
— Значит первый. — он отводит глаза в сторону, задумавшись.
Алма молчит, смотрит на него, а мысли лишь об Альфреде. «Как он там?» спрашивала она себя не раз.
Ганс вновь оборачивается на неё, по-прежнему улыбаясь.
— Знаешь, за годы своей жизни я встречал много женщин. Но ни одна из них не походит и не может сравниться с тобой. — он резко отдвинулся, из-за чего стул издал противный лязг об деревянный пол, заставивший Алму вздрогнуть.
Ганс встал со стула и прошёлся по комнате.
Алма, в свою очередь, отставила стакан на стол.
— Ты будто проклятье Гретель. Я не знаю что в тебе есть такое, что могло так зацепить меня. Я не могу дать этому объяснений. Я просто хочу чтобы ты была моей. — он подходит к ней сзади и ложет руки ей на плечи. Ганс медленно наклоняется к её шее. — Только моей. — шепчет он у самого уха, обжигая горячим дыханием кожу.
— Боюсь это не возможно. — произносит она дрожащим голосом.
Ганс выпрямился в полный рост. Одним резким движением он ухватился за угол кресла и развернул его так, что бы Алма сидела к нему лицом.
Она буквально почувствовала как вжалась спиной в обивку.
— Чем он лучше меня? Скажи мне, чем? — шепчет он, сокращая расстояние между их лицами.
— Всем. — рвано выдыхает она полушёпотом.
— Я могу дать тебе большего. В Германии нас ждёт огромный дом со своей территорией, прислугой. — его губы приближаются к её шее. — Я обеспечу тебя всеми женскими побрякушками и шмотками… — горячие уста скользят по бархатной шее.
Алма сильнее вжимается в кресло.
— Ганс, прости, но я не могу… — шепчет она.
— Этот американец. Что он имеет за своей спиной? Ничего. Я дам тебе все. Все что пожелаешь.
— Свободу… — произносит она.
Ганс отстраняется от неё на мгновенье.
— Свободу? — его удивлённый тон.
— Ты предпочитаешь жить птицей в клетке? — она смотрит в его глаза.
На пару секунд Ганс задумался, прокручивая мысли у себя в голове.
— Всё что угодно. — шепчет он.
Алма накрывает его губы своей ладонью, препятствуя поцелую.
Ганс целует её руку, не останавливаясь.