Скорее всего, их видение этого мира поначалу слишком сильно отличалось от человеческого. Адаптировавшись к новым условиям, греи утратили много важного, приобрели – не меньше, но до сих пор оставалось и такое, что не поддавалось ни одному или почти ни одному из них. Например, живопись.
В книгах писали, что мозг обычного грея задействует в несколько раз больше своих клеток, нежели человеческий, но цифры не произвели на Ди никакого впечатления. Еще там писали, что, оказавшись в земных условиях, греи позволили значительной части своего мозгового потенциала впасть в своеобразную спячку, поскольку выполняемые им функции перестали быть востребованы. Это тоже мало что объяснило.
Родители советовали Ди не заморачиваться ерундой, а просто жить и наслаждаться возможностями, которые дает этот мир. Они ничего не знали о своей настоящей родине, а стоило подступить к ним с вопросами о таинственной картине, начинали переглядываться и натянуто улыбаться.
Разговор заканчивался всегда по одной схеме: папа трепал Ди по голове и отправлялся в кабинет или на кухню, а мама предлагала отведать свежих фруктов или орехового мороженого. Дальше спрашивать было не у кого: тетя Джулия и дядя Юури изо всех сил старались быть максимально правдоподобными в своей похожести на людей, а других греев в Резервации не осталось.
Больше всего на свете Ди хотелось бы пообщаться с легендарным Джонни Греем, но он жил так давно, что и для самих греев превратился в полумифическую фигуру.
Оказавшись в одиночестве, Ди не мог избежать сравнений, не мог не думать о том, как не похожа стала его нынешняя жизнь на прежнюю. Раньше все представлялось очень несложным: он жил, потому что родился в хорошем месте, в хорошей семье, всегда поступал как должно и приносил родителям радость. Теперь же, когда и родители, и радость безвозвратно исчезли, жизнь потемнела, сузилась, перестала ощущаться вообще.
Не то чтобы Ди не изыскивал способы вернуть своему существованию какой-то смысл, нет. Когда перестало от боли перехватывать дыхание, разжалась наконец гортань, иссякли слезы, вернулась чувствительность в тело, он принялся штудировать книги – сначала бумажные, затем электронные. Но ни домашняя библиотека, ни куцее краймское Буратино не помогли, не объяснили Ди, что с собой делать.
Он даже пролистал все, что нашел, по человеческой психологии, перепробовал каждую более-менее логичную технику, мысленно прожил заново детство, пытаясь возродить в себе хоть что-то положительное, пока не сообразил, что часами прокручивает в голове давние разговоры о той самой сказочной картине. Обозвав себя дураком, Ди забросил книги, тесты и упражнения, завесил окна тяжелыми зимними шторами, вывернул все лампочки, привел в дом семь личностей донны Лючии и принялся нарезать круги по городу.
Пока не встретил охотника. Оказалось, они на самом деле бывают. И по крайней мере один из них – не скрывает своего занятия.
Ди ни на минуту не допускал, что Стерх решил подружиться с ним просто так, за его красивые глаза, – вернее, за его принадлежность к греям. Когда тот исчез, Ди должен бы был почувствовать облегчение, однако довольно скоро понял, что скучает – причем не столько по Стерху, сколько по ощущению безмятежности, которым сопровождались их последние встречи. Рядом со Стерхом Ди забывал о своей потере, холодный ком, давящий на грудь изнутри, заставляющий сердце неметь, временно исчезал, каменеющие плечи расслаблялись, а губы снова делались легкими и растягивались в настоящей улыбке.
Он продержался до середины зимы, а потом отправился к югу от центра.
**6**
Вечерний авианалет застал Ди посреди брошенной автостоянки: он менял передние колеса. Да, сразу оба: какой-то твари зачем-то понадобилось расстилать по асфальту обработанные дубильными веществами шкурки ежей. С дороги пришлось съехать еще засветло: сплошь изрытая воронками, она годилась разве что для опытных мотоциклистов. Вроде Стерха. Которого, понятное дело, найти в этих трущобах оказалось гиблым делом.
Ди уже пожалел о своей затее. Будь он умнее, не поддался бы внезапному порыву, научился бы не совершать необдуманных поступков, не застрял бы сейчас неизвестно где в компании домкрата и баллонных ключей. Хорошо, что папа приучил его всегда возить с собой запасную четверку.
Поплотнее завернув вокруг автомобиля тень, Ди спешно крутил колесные болты. Тротуар содрогался от взрывов. Странно: для чего бомбить давно разрушенные кварталы? И еще страннее: за все время своего блуждания среди руин Ди не заметил ни единого человека. Куда делись люди, которых он видел здесь в прошлый раз?