Человек, добровольно идущий в Малый адронный коллайдер, должен быть уверен, что его родные и близкие отныне находятся на полном государственном обеспечении и до конца жизни не будут ни в чем нуждаться. Иначе на выходе получится нечто, не сумеющее вписаться в стандартную модель поведения Вежливых Людей.
Вначале Восьмеричных Ликторов использовали для охраны Прокуратора. Однако со временем их стало достаточно для выделения особой войсковой единицы. Формально Высшую Лигу включили в состав внутренних войск, но на практике Ликторы подчинялись лично Прокуратору и, соответственно, были единственными людьми, кто видел его вживую.
Работали они посменно, в отдыхе не нуждались и поэтому в свободное от охраны Прокуратора время бросались в горячие точки по всему Крайму. Вежливым Людям не требовалось оружие: адронный коллайдер перекраивал их тела на уровне элементарных частиц таким образом, что при желании Ликтор мог выпустить электрический разряд, достаточный для суточного питания электростанции среднего размера.
Пройдя сквозь МАК и получив новую, восьмеричную, структуру организма, Ликторы утрачивали память и никогда больше не встречали людей из своей прежней, доадронной, жизни. А если и встречали - те не могли бы их опознать даже под страхом смерти: коллайдер вылепливал членам Высшей Лиги абсолютно одинаковые лица.
Как сын Восьмеричного Ликтора Федор Убейконь мог себе позволить что угодно: руководить подпольными сектами, бегать по городу с настоящим боевым пистолетом модели “Хохлов-энд-Москальофф” калибра 7,77, охотиться на художников - да хоть картины рисовать! И - безнаказанно скрывать примесь греевской крови в неестественно широких венах.
Ди прикинул, сколько еще потомков ГП с родственниками в Высшей Лиге может разгуливать по улицам Тавропыля, и вывод ему не понравился.
- Ты знал, что он… - Ди не мог заставить себя назвать Убейконя греем или хотя бы переводком в черт знает каком поколении. Это было как будто бы сравнять его с собой, опуская тем самым себя на уровень существа, открыто “пробующего” человеческую кровь - не вынужденно, чтобы выжить, а просто так, для забавы.
Но Стерх понял, что он имеет в виду:
- Не знал. Федька хоть и полный псих, но раньше как-то не откусывал художникам языки.
- Он откусил ему язык? - Ди передернуло.
- Ага.
- Но зачем?
Стерх, до этого скользящий взглядом по окружающим их руинам, задумчиво посмотрел Ди в лицо.
- Наверное, затем, чтобы ты раскрылся. Ты ведь именно это и сделал. Теперь все знают, что ты грей.
- Ну и что? - Ди пожал плечами, стараясь выглядеть безразличным. - Теперь все знают, что он сам - тот еще выродок. Думаешь, пуэсторианцы, не застрелили его прямо там?
- Не знаю, - проговорил Стерх и смерил Ди взглядом. - Ты же меня вырубил, умник.
- Выстрелов не было, - признался Ди. - Но это не значит, что они не погнали его к какой-нибудь двери.
- Не значит, - согласился Стерх. - Но на твоем месте я бы на это не ставил.
- Да? - Его уверенность начинала раздражать. - Ну и почему? Пуэсторианцы всегда убивали ГП. Раньше они даже на них охотились - вот как вы на художников.
Неожиданно Стерх засмеялся, и Ди почудилось в его смехе презрение.
- Почему ты смеешься? - спросил он, тщательно давя недовольство. Стерх не должен заметить, что усталость влияет на его эмоциональное состояние. Это слабость, а люди всегда выискивают слабости друг у друга, чтобы потом использовать в своих интересах. Ди не до такой степени наивен.
- Ты все-таки наивняк, - услышал он и сбился с дыхания, на мгновение утратив нить разговора. Во рту пересохло.
- Слушай, - Стерх придвинулся ближе - так, что Ди отчетливо увидел крошечные точки зрачков в его черных глазах. - Как думаешь, что случится с пуэсторианцами, посмевшими напасть на сына Восьмеричного Ликтора, который к тому же еще и носитель образца крови Годного Потомства? Ты реально считаешь, Няша не в курсе того, что происходит в метро? Тебе кажется, эти придурки там на самообеспечении, что ли?
Ди поморщился: он очень не любил это слово. Оно заставляло всплывать в памяти вещи, о которых хотелось бы забыть. В конце концов, родители были не виноваты в том, что жить не могли без адреналина и постоянно влезали в какие-то аферы. А сам он давно не пьет человеческую кровь и вообще не охотится на людей. И не собирается. Художники не в счет. Тем более что Стерх как раз объясняет: подземная охота до сих пор ведется с ведома и разрешения правительства.
- …я его с детства знаю, - говорил Стерх, - мы в соседних домах жили. Потом его отец пошел в Ликторы, и они переехали в центр…
- …они, конечно, не любят греев, - говорил Стерх, - но сын Ликтора - это круто. Да они знаешь, как обрадовались, когда он к ним пришел?..
- …а за нами шли, чтобы уломать его вернуться, - говорил Стерх. - Ждали, когда охота закончится. Им плевать, будь он хоть чистым греем, хоть трижды греем, - пока Убейконь с пуэсторианцами, их никто не тронет…
Ди выставил ладони, чтобы прервать льющийся на него поток красноречия:
- Но я сам видел, как они в него целились!
- Ай, майдан! - Стерх хлопнул себя по лбу, и Ди вспомнил, что так каратары выражают отчаяние. - Ты меня слушаешь, а? Они хотели его вернуть. Мало ли, кто куда целился! Ты вот не целился в художника, а застрелил. На хрена, кстати?
- Это рефлекс, - осторожно ответил Ди. - Я реагирую, когда нападают на наших.
Его собеседник резко помрачнел и отодвинулся:
- Наших ты бросил.
- Я не мог вытащить всех.
- Не нужно было никого вытаскивать. Кто тебя просил лезть? Мы договаривались, что ты будешь только смотреть!
Стерх психовал, и Ди нечем было его успокоить.
- На вас напали.
- Кто? - фыркнул Стерх. - Полудохлый художник?
- Он убил Элли. - Ди не хотел быть первым, кто заведет об этом речь, но Стерх лишил его выбора. - Я не собирался стрелять, Стерх, я могу извиниться за это. Но за то, что вынес тебя оттуда, - извиняться не буду. Ты мой друг, тебе угрожала опасность. Если б я мог, вытащил бы всех охотников. Но я пока не так силен.
- Кто ты такой, чтобы вмешиваться в нашу охоту?! - Стерх закричал, но тут же понизил голос. Ди сочувственно наблюдал, как он пытается совладать с собой, но по-прежнему не казался себе неправым. Греи не бросают своих, а Стерх стал для Ди куда как более своим, нежели остальные охотники. И если бы все повторилось, он снова вынес бы его из подземки. Пусть злится. Когда ты уверен в собственной правоте, что значат слова, вылетающие в запале?
Стерх давно уже спрыгнул со скамейки и теперь нарезал круги, осыпая Ди обвинениями и упреками. Тот спокойно ждал, отмечая, как кривятся сухие губы, как морщится Стерхов нос, как раздуваются ноздри. Солнце жарило все сильнее, лоб Стерха покрылся капельками пота, волосы блестели. Он проводил по голове растопыренными пальцами, сминая короткие черные пряди, и они слипались, торча забавными вихрами.
Ди вспомнил, как однажды в детстве нашел за домом молодого ежика - без шпор и с мягкими когтями. Тот так же фыркал, а потом свернулся и кололся иголками. Стерх походил на того сердитого ежа, только ругался слишком громко. Ди решил, что самое время проявить эмоцию, и поморщился.
- Что? Не нравится? - тут же отреагировал Стерх. - А мне что теперь делать? Я ей миллион раз говорил, чтоб завязывала, Федька не пара ей, да она ему на хрен не сдалась, чего бегать зря! А эта дура!.. Сколько она его доставала!.. И ты еще!.. И что теперь!
- Скажи, - негромко произнес Ди, и Стерх остановился, сжимая кулаки, набычившись, недобро щуря глаза. - Скажи, что во фломастерах?
- Помаранчевый ющ. - Кулаки разжались. - Она умерла быстро.
- Конечно, - подтвердил Ди. - Помаранчевый ющ действует быстро. Но тогда почему не умер художник?
- Художник? - У Стерха забавно приоткрылся рот.
- Так уже бывало раньше? - Ди не давал собеседнику опомниться. - Чтобы они умирали не сразу? Бывало?
- Вроде нет. - Стерх наморщил лоб и запустил руку в волосы. - Ну… мы их не сразу убивали. Но в этот раз… да, он как-то долго…