Воскресная личность донны Лючии мурлыкала себе под нос, ощипывая и разделывая уток, укладывая тушки, пух и перья в лыковые корзинки, которые вытащила из близлежащих кустов. Пока Ди проверял окрестности, герр Линденманн нашел здоровенный дрын и соорудил нечто вроде коромысла. Потом он повесит на него корзинки аккуратным рядком, чтобы удобнее было нести. Хотя… не успеет, пожалуй.
Verschmolzen so zu einer Masse…
So ist es mir nur allzurecht…
Ich bin ein schones Zweigeschlecht…
Zwei Seelen unter meiner Brust…
Zwei Geschlechter eine Lust…
“Мы слились в единое целое… Меня это вполне устраивает… Я прекрасное двуполое создание… Две души в моей груди … Два пола, одно желание…”
Ди поперхнулся слюной - на другой стороне пруда он набрал малины и теперь отправлял в рот по ягодке, дожидаясь, когда герр Линденманн закончит работать. Проще всего будет сломать ему шею, а потом утопить оба тела, привязав к ним что-нибудь тяжелое. Он уже присмотрел пару подходящих валунов - их веса должно хватить, чтобы трупы не всплыли. А если и всплывут - невелика беда, заодно уток накормят. Что-то подсказывало Ди, что он не станет ходить сюда на охоту.
Не фонтан, конечно, снова оставаться в одиночестве, да и по донне Лючии и ее личностям он, несомненно, будет скучать. Однако это не смертельно: Ди удалось в общем без особых потерь пережить мнимую гибель родителей. И даже их предательство. И конец дружбы со Стерхом. И то, что каратарин посчитал предательством спасение своей жизни. Плевать. Ди неприхотлив и имеет терпение. А запасов в доме хватит на много лет. И пусть хоть кто-нибудь попробует сунуться - он сам понаставит в округе мин. В папиных коллекциях не только “Куйбида-Дещица” найдется…
Zwitter, Zwitter…
- напевал меж тем герр Линденманн. -
Ich bin so verliebt…
“Гермафродит, гермафродит… Я так влюблен…”
Ну и чушь! Ди зашвырнул в рот последние ягодки и, поплевав на ладони, обтер руки о траву. Пора. Однако далеко же у герра Линденманна с Никки зашла любовь, коль они избрали слиться в одно существо. Хотя, учитывая обстоятельства, может, это и было самым разумным выходом. Вот если бы все личности донны Лючии объединились в единое целое, неплохой получился бы результат. Кроме беса, разумеется.
- Мистер Грей. - Герр Линденманн обернулся, не вставая с корточек. Перед ним лежала распоротая утка, с армейского ножа быстро капала кровь.
- Что? - Ди прицеливался, с какой стороны лучше напасть, чтобы поменьше возиться. Вдруг бес успеет вернуться в это тело, а он довольно силен и быстр.
- Лишь истина освобождает, мистер Грей. Вы же сами сказали: Wahrheit macht frei. - Глаза его хитро блеснули, утратив привычное для герра Линденманна сосредоточенное выражение. Черты лица на секунду заострились, а затем словно потекли, оформляясь во что-то новое. - Du kannst es horen… [5]
Он лизнул окровавленное лезвие и выпрямился во весь рост, медленно проводя языком по губам. Они вдруг стали непривычно тонкими - совсем не как у донны Лючии, да и все лицо изменилось, превратившись в хищную похотливую маску неопределенного пола. Глаза пожелтели и приобрели миндалевидный разрез, выстреливая уголками к вискам. Брови переломились ровно посередине, подбородок закруглился, а кожа туго натянулась, лишившись неровностей и морщин. Перед Ди стоял совершенно незнакомый человек. С армейским ножом в руке.
- Ich werde immer bei dir sein… - И голос был незнакомый, низкий и гулкий, как будто говоривший вещал из колодца, и слова он растягивал, смакуя каждый звук грубого древнего языка - так, что вместо ожидаемого лая выходило утробное рычание.
“Я всегда буду с тобой”. Какое, однако, самонадеянное заявление! Ди ни на секунду не сомневался, что способен одолеть любое человеческое тело. Пусть и такое… странное. Донна Лючия раздалась в плечах и казалась существенно выше. Радужный платочек на мощной шее смотрелся дико, а мешковатые брезентовые штаны теперь туго облегали мускулистые бедра - явно не женские.
- Кто ты?
- Зиленцорн, - рыкнула донна Лючия.
- Ты выглядишь по-другому.
- Ist kein Licht am Horizont…
“На горизонте нет света”. Как мелодично - наверное, тоже из репертуара герра Линденманна. Но совсем некстати. Ди задрал голову к небу.
- Часов пять пополудни, вообще-то. Солнце еще на небе.
- Die Wahrheit ist wie ein Gewitter, es kommt zu dir, du kannst es horen… [6]
- Это я уже слышал, - отмахнулся Ди. - От герра Линденманна. Кстати, где он? И где все остальные? Что ты с ними сделал? И говори уже нормально.
- Ira fulva leonis, - прохрипел Зиленцорн, и Ди, автоматически перекладывая его рык в понятные образы, удивился. Во-первых, это был другой язык - древнепатрицианский, совсем уж древний. Во-вторых, “ярость рыжая льва” - это что еще такое, что должно означать?
Он открыл рот, чтобы переспросить, но тут же его захлопнул: справа в кустах зашебуршало. Пригнувшись, Ди бесшумно переступил по траве, выждал и метнулся на звук. Из зарослей ломанулась темная фигура, норовя ускользнуть в противоположную сторону, однако донна Лючия, проявив недюжинную сноровку, цапнула фигуру за шкирку и выставила перед собой, ухитряясь держать на весу.
Ди, ожидавший увидеть в худшем случае Зеленого Человечка, опешил. В воздухе, схваченный крепкой рукой Зиленцорна, болтался рыжеволосый охотник Лев.
- Так, - пробормотал Ди. - Так… Придержи его, я сейчас.
И нырнул в кусты.
И сразу вынырнул: в них ничего не оказалось. Будем надеяться, что единственная единица боеприпаса поблизости - круглая мина, которую судорожно сжимает незадачливый соратник Стерха. Хорошо бы он ее и дальше не ронял: отсюда не видать, в каком состоянии накольник у этой штуки.
- Поставь его.
Зиленцорн послушно опустил руку, продолжая держать Льва за шиворот грязнющего бежевого свитера. Не по сезону наряд. И явно мал… Пара секунд недоуменного разглядывания, и Ди опознал вещицу. Он и предположить не мог, из каких побуждений охотник напялил на себя одежду покойной Элли.
- Так, ладно. Теперь ты. Что ты здесь делаешь? Хотя и так ясно что. Тогда другой вопрос: как попал в Резервацию? Хотя нет, это тоже ясно… Какого хрена?!
От его крика проснулись осоловевшие от еды утки, закрякали суматошно и возмущенно.
- Gusch! [7] - рявкнул Зиленцорн.
Все смолкло.
- Итак, - медленно сказал Ди, - Лев… За что ты хочешь меня убить?
Тот бросил за Зиленцорна затравленный взгляд, помотал головой:
- Не тебя. Федьку.
- Вон твой Федька, - Ди кивнул на запеленутый в пленку труп. - Без тебя обошлись. А это, - он указал на мину в руках Льва, - ты для меня приготовил?
- Нет! - Голова снова затряслась, рыжие взлохмаченные кудри запрыгали вокруг исхудавшего лица. - Я Федьку… Федьку. - Губы мальчишки дергались, по щекам горохом катились слезы. Стекла очков перепачканы… Интересно, насколько хорошо он без них видит… И почему они в какой-то детской оправе?
Ди внутренне скривился. Взрослый же парень, а раскис, как пойманный за кражей мела школьник.
- С чего ты взял, что он здесь? Зиленцорн, отпусти его.
- Я… шел… шел за ним… следил, потом… потом потерял.
Вот, значит, как. Ну, это хорошо, что потерял. А то бы жахнула “Куйбида-Дещица” прямо во дворе, костей бы не собрали.
- А здесь что делал?
- Ис… искал. Тут… тропки.
- Идиот. По-твоему, их Убейконь твой протоптал, что ли? Давно тут шляешься?
- Д… нет.
- Где еще минировал?
Лев пожал плечами и уставился в землю.
- Я тебя на части разложу сейчас, без всяких мин, сука. Где ставил, говори, ну!
- У воронки, - прошептал тот. - Где метро брошенное.
Какой прыткий. Сволочь.
Ди это и вслух повторил. На что Лев вскинулся весь, очками и веснушками засверкал: