“Несвоевременность - тяжкий грех” - повторяла она в своих записках. Ди понял, что опоздал. Появись он на каратарском кладбище раньше, успел бы увидеть на могильных памятниках картины. По сохранившимся обломкам надгробий Ди мог сказать, что художники рисовали человеческие лица. Сотни человеческих лиц, с пугающей реалистичностью прописанных на каменных поверхностях.
Мрамор, гранит и известняк обрели черты упокоенных под ними людей, а другие люди пришли, чтобы уничтожить зачем-то и останки, и лица. Ди полагал, это были жители Тавропыля, поверившие в байки о выходящих из-под земли мертвецах. Донна Лючия всерьез убеждала его этой ночью о необходимости обвить забор вокруг дома колючей проволокой и пустить по ней ток.
Он присел над разбитым надгробием, пытаясь восполнить недостающее, сложить из случайных фрагментов былое изображение. Тонкое печальное лицо испытующе глядело на него чуть раскосыми, как у Стерха, глазами. Но и бывший друг его, наверное, не смог бы прочитать старинную затейливую вязь, на которую легла распыленная художником краска.
Древние каратары вроде не оставляли на могильных памятниках посланий в виде имен умерших, а украшали камень афоризмами из почитаемых ими книг. Когда-то владеющие словом уважались не меньше, чем резчики по мрамору. Когда-то не существовало ни краймского Буратино, ни Всемирной Паутины, и люди обращались за знанием к книгам или друг к другу, и знание это соответствовало действительности. Когда-то у них не было ни электричества, ни адронных коллайдеров, ни енотовых шуб.
В те времена они, возможно, обрадовались бы воскрешению своих предков, и если принялись бы осквернять могилы, то лишь для того, чтобы ускорить выход мертвецов на свет. Даже крысы не тревожат ушедших, даже хищные ежи не пытаются всеми силами и способами избавиться от собственного прошлого. Для чего было создавать существ, добровольно превращающихся в марранов и мизомилонов? Кому из скучающих в этом мире греев пришла в голову эта чудовищная мысль? Как и почему тоска по утраченной родине подменяется стремлением творить себе подобных из явно не пригодного для таких опытов материала?
Когда Ди откроет крысовину, он должен сделать все для того, чтобы ни один из этих извращенцев не попал обратно домой. Пусть навсегда остаются здесь, в мире, где они могли бы стать великодушными прекрасными богами, а предпочли превратиться в кукловодов, намертво привязанных к своим бездушным марионеткам.
Задумавшись, Ди очень долго сидел на корточках у пустой могилы. Аметистовые шипы покалывали сердце - словно примерялись, неторопливо пробуя на вкус. Беременный лепестками пепельный бутон перекатывался из стороны в сторону. Что произойдет, когда эта штука раскроется? Не разъест ли Ди грудь былым холодом и свежевыпущенным ядом?
Мимо протопал обнаглевший еж, кося желтым глазом и угрожающе фыркая. Ди шутливо фыркнул в ответ и поднялся, отряхивая джинсы. И услышал приглушенное:
- Эй!
Папа всегда говорил, что витать в облаках позволительно только дома. Эти двое подкрались невероятно близко и черт знает сколько времени наблюдали за его медитированием над ямой в земле. Круглые черноволосые головы, каратарский разрез глаз и красноречивые дула автоматов. Очень мило, когда тебя застают врасплох на оскверненном и разграбленном кладбище чужих предков. Они, чего доброго, сейчас решат, что Ди как-то причастен к случившемуся.
- Ты что тут делаешь?
- Смотрю.
- Руки на виду держи. Отошел вправо на три шага. Кто такой?
Мысленно пожав плечами, Ди развел руки в стороны, демонстрируя пустые ладони.
“Я пришел с миром”, - сказал как-то Стерх. Тогда звучало убедительно. Вдруг это какая-то ритуальная каратарская фраза, и есть смысл ее повторить?
- Ты охотник, что ли? - разочарованно протянул один из его собеседников. Он осторожно приближался, не отводя нацеленного автомата. Ди, совсем забывший о связке фломастеров в нагрудном кармане рубашки, согласно угукнул.
- Ваши здесь уже были.
- Контрольная проверка, - сообщил Ди, с удовлетворением наблюдая, как опускается направленное на него оружие.
Каратары, совсем молоденькие, в одинаковых камуфляжных комбинезонах и похожие, словно братья, переглянулись. Ди почти физически ощущал их сомнение - так же отчетливо, как чувствовал сквозь привычную уже гарь запах пота, оружейного масла и почему-то рыбы. Должно быть, мальчишки недавно обедали.
- Вода питьевая есть? - деловито спросил Ди и сделал шаг им навстречу. - Свою в машине оставил.
- Ты на машине? - предсказуемо напряглись те. - И где она?
- За рощей парканул, - махнул Ди рукой. - Дорога разбита.
Подростки немного расслабились. Вода у них оказалась свежая и не в осточертевшей пластиковой бутылке из гуманитарной помощи, а в настоящей армейской фляжке, вкусная и прохладная.
- Здесь родник рядом, пей, сколько хочешь, мы еще наберем.
- Спасибо. - Ди вернул фляжку и обвел окрестности проницательным, как он надеялся, взглядом. - Ничего странного тут не видели?
Отлично, Дориан. Полное кладбище разрисованных и разбитых памятников, нашествие ядовитых ежей, куча обгоревших костей. Нет, ничего странного, конечно же. Но нужно же было хоть о чем-то спросить, раз назвался проверяющим.
Каратары снова переглянулись и, помедлив, одновременно кивнули.
- Кто у тебя старший? - произнес тот, что был чуточку повыше.
- Я сам себе старший, - усмехнулся Ди, лихорадочно соображая, как выкрутиться. Впрочем, никто не мешает попробовать сразу выложить главный козырь. - Про Стерха слышали? С ним работаю.
Раздался возглас, и каратары уставились друг на друга с одинаковыми выражениями недоверия и восхищения на лицах. Ну вот кому пришло в голову пихнуть на охрану кладбища сущих детей? Вообще не умеют свои мысли скрывать. Небось вчера школу закончили.
- Имя скажи, - отмерли они наконец.
- Дориан.
У того, что пониже, приоткрылся рот. А второй выпалил:
- Брешешь! - И тут же спохватился: - Ой, извини… те.
- Ничего, - царственно повел рукой Ди. - А вы кто такие?
- Я Арсений. - Это тот, что повыше. - Он - Клоп.
- Клоп? - бесстрастно переспросил Ди. За годы учительствования он видывал и не такое.
- Клоп, Клоп. На самом деле мы оба Арсении, и мы двоюродные братья. У нас еще пять братьев двоюродных есть, и они тоже Арсении. Поэтому я - как старший - Арсений, а остальным дали еще другие имена, дополнительные. Вот Клоп, например, это “Ключ от Перекопа”, а Пирит - “Первый из равных и танк”.
- Танк? - Лицо Ди было абсолютно непроницаемо.
- Танк, - подтвердил Клоп. - Потому что сильный и умный.
- А самого младшего как зовут?
- Колчедан.
- И что это означает?
- Ничего, - пожал плечами Арсений. - Просто в честь колчедана. Арсенопиритного. Знаете?
Ди знал. Из мышьякового колчедана, или арсенопирита, в древности делали крысиный яд. И называли его при этом симпатичным словом тальгеймит. Как это символично, молодая поросль всегда душит старые деревья. Ди надеялся, что на настоящей родине греев - там, куда он вернется, - все будет не так.
- А это… - Клоп переступил с ноги на ногу. - Вы ведь тот самый Дориан?
“Теперь все знают, что ты грей”, - упрекнул его когда-то Стерх. И снова оказался прав.
- Ты что-то слышал о других? - прищурился Ди. Ему всегда хорошо удавалось копировать поведение старшеклассников.
- Нет, я чтобы убедиться… Ну, мы тут… - И послал старшему нерешительный взгляд. Тот пялился на Ди, задумчиво покачивая автоматом, опущенным дулом к земле.
- Если вы кому-нибудь - хоть слово!.. - Ди сурово сдвинул брови.
- Нет-нет, мы - не, никому, гетман Стерх всех предупреждал!
- О чем?
- Ну, чтобы это… оказывали всяческое содействие. И чтобы никому, вы же под прикрытием!