Вот, например, кумир его детства сейчас здесь, сам явился в его дом, но Ди не испытывает по этому поводу никакой радости - лишь раздражение и нетерпеливое любопытство.
Дождавшись, когда Ди вынырнет из мыслей и снова обратит на него внимание, Джонни сел на полу, брезгливо стряхивая капли блестящего в лунном свете жира с рукавов пиджака. Длинные светлые волосы, перехваченные сзади резинкой, слиплись в тонкий хвост и приклеились к спине, приняв форму перевернутого знака вопроса.
- Дориан, я сейчас повернусь к вам лицом. Надеюсь, ваш помощник не станет стрелять мне в спину. Не хотелось бы отвлекаться от нашей беседы.
- А зачем вы вообще ему поддались? - не удержался Ди от шпильки. - Любите утиное сало?
- Не очень, - невозмутимо отозвался Джонни. - Мне не хотелось накалять обстановку ненужным сопротивлением. И, сказать по правде, было интересно, хотя и не очень удобно. Ваш помощник довольно необычен, я хотел бы узнать о нем побольше. Если вы, конечно, не против. Так я поворачиваюсь?
- Попробуйте.
В своих детских мечтах Ди таким его и представлял. Есть лица, мгновенно располагающие к себе любого. Не обязательно красивые, но непременно лучащиеся невероятным, убийственным обаянием. И у людей нет ни малейшего шанса, ни один человек не способен устоять перед такими, как Джонни Грей. А может быть, и ни один грей. Что уж говорить о маленьком глупом мальчике, выросшем на родительских байках о славных деяниях благородного героя!
Который - какая неожиданность! - обладал еще и потрясающей внешностью. Его голубые, как у всех греев, глаза, имели завораживающе яркий бирюзовый оттенок. Жемчужного цвета волосы - когда в них не было утиного сала - вились шикарными кольцами. Полный набор: белоснежная гладкая кожа, изумительный нос, мужественный подбородок, безупречные губы, с легкостью складывающиеся в сногсшибательную улыбку…
Прекрасный, прекраснейший Джонни Грей, кумир всех женщин и мужчин, идеальный и всемогущий, удивительный и гениальный, способный горы свернуть ради достижения цели, да что там горы - целые горные хребты!
Вот именно, хребты. А еще - шеи. Ди, живо помнивший, с каким хрустом дробятся позвонки в человеческом теле, отчего-то видел за безмятежностью этого грея лицемерие, за улыбкой - оскал, вместо зубов - клыки, предназначенные грызть и рвать.
Маленький доверчивый Дориан поднабрался опыта, превратился в умного, не на шутку самостоятельного грея. Разве купится он на теплоту бирюзовых глаз, участливость бархатистого голоса, проникновенные просьбы? А ведь Джонни Грей пришел как раз за этим. Просить.
Впрочем, как и полагается, начал издалека. И, как полагается, с самого начала. Только вот начало оказалось несколько неожиданным.
- Знаешь, почему тебя назвали Кимом?
- Потому что это человеческое имя универсально. Пока у ребенка нет пола, удобнее называть его таким.
- Ким, - мечтательно улыбается Джонни Грей. - “Ключ и Мессия”.
Знаменитая улыбка ширится.
- У меня есть знакомый, - бесстрастно отвечает Ди, изо всех сил давя растущий в груди холодный ком, - его зовут Клоп. “Ключ от Перекопа”.
- Дориан - гораздо симпатичнее.
- Мне тоже так кажется. - Ди согласно опускает ресницы, не позволив им и дрогнуть.
- Ты молодец, Дориан. Не ожидал, что настолько хорошо справишься.
Бирюза не так ярка, когда смотришь на нее в темноте. И нет в ней никакого тепла, одна внимательная, расчетливая стылость.
- Я много учился.
- Полагаю, ты знаешь, что время пришло?
Ди молча пожимает плечами. Он не уверен, что мозаика собрана целиком. Возможно, Джонни, сам того не желая, подарит ему недостающие фрагменты рисунка.
- Картины еще нет?
Ди молча качает головой. Он не уверен, что и сколько стоит рассказывать Джонни. Вероятно, тот не на его стороне. Греи хотят использовать Ди. Как вещь. Вряд ли у этого ходячего великолепия иные цели.
- Кто будет рисовать?
- Художник. - Ди размыкает губы. От волнения они пересохли, и он еле удерживается от того, чтобы не начать нервно облизываться. - Или вы хотели сделать это сами?
Джонни заразительно смеется, блестит ровными зубами и бриллиантовыми запонками:
- Я же говорю: ты молодец!
От его мелодичного смеха вздрагивает пепельно-аметистовая роза. Ежится Зиленцорн на столешнице в гостиной. Тяжелый “ХаиМ”, не предназначенный для слабых человеческих рук, лежит у него на коленях. Ждет своего часа. Вторничная личность донны Лючии знает, что хозяин не выпускает незваных гостей живыми.
- Я никогда не умел рисовать, - признается Джонни. - Я ведь грей. Но всегда хотел, это правда. Очень, очень хотел.
Вот теперь Ди удивлен.
- А как же?.. - спрашивает он.
И в бирюзовых глазах напротив разливается печаль. Смешанная с неподдельной гордостью. Джонни Грей никогда не умел рисовать, но - странное дело! - это гордость творца.
- Ничего сложного. Не умеешь делать сам - сделай тех, кто умеет.
Надо признаться, это снова удар под дых. Художники…
- …Рисовальщики - мое лучшее и единственное творение! К сожалению, обстоятельства сложились не совсем так, как предполагалось.
- Обстоятельства? - выдавливает Ди.
- Видишь ли, Дориан… - Джонни с жадным любопытством всматривается в его лицо, и Ди не находит в себе сил и желания отвернуться. Пусть пялится. Менi байдуже, как сказал бы бородатый дядька Стерха Ардаган.
- …не все поддается точному программированию. В свое время мы много обсуждали это с твоим так называемым отцом. Конечно, когда наступает время открыть проход, все сцепляется и складывается, как положено, но подготовка может оказаться… весьма и весьма болезненной.
Ди не хочется знать, почему папа - “так называемый”. Вряд ли ему скажут что-нибудь хорошее. А о болезненности этой вашей подготовки он и сам способен многое поведать. И потому спрашивает о другом:
- Из кого вы сделали художников, Джонни?
- Угадай, - предлагает тот с лукавой улыбкой. Она действительно сногсшибательна.
А обворожительная ямочка на правой щеке, должно быть, в свое время свела с ума не только Аркашу-Шахимат. Папа говорил, он и имя почти никогда не менял. Мало ли на свете джонни греев! Не все ж они носят фамилию, выдающую их нездешнее происхождение и серый оттенок кожи! Одни, например, создают шедевры мирового искусства, другие - оружие массового поражения, третьи изучают физику колебаний и пространств. И параллельно развлекаются генетическими опытами.
Люди наивно думали, что, сливая свою ДНК с греевой, рано или поздно выведут формулу идеального человека. И даже не подозревали: они сами служат подопытным материалом, сами являются не более чем продуктом давних лабораторных игр.
- Не хочу.
Двумя простыми словами Ди выражает свое отношение ко всему, что касается его сородичей и соплеменников.
Не хочу.
- Ну ладно. - Джонни закладывает за ухо выбившуюся из прически сальную прядь. - Если скажу, позволишь мне принять душ?
- Знаете, - Ди говорит спокойно и равнодушно, - совсем недавно сюда уже приходил один грей, тоже пытался заключать со мной сделки. И я его тоже не приглашал. Он плохо кончил.
Джонни иронично изгибает прелестные брови. Не верит.
- Хотите, покажу его труп? - предлагает Ди, позволяя своему рту дрогнуть в легкой ухмылке. - Заодно и помоетесь.
- Ты его утопил?
Фыркает. Не верит.
- Я видел его неподвижное сердце. И знаю, сколько он весит, оставшись без крови. Впрочем, вру. Он не был чистым греем. Но ответ положительный.
Прелестные брови хмурятся, бирюза меркнет и превращается в сталь.
Ди виновато разводит руками. Так всегда делало Никки, застигнутое за чем-нибудь феерически идиотским. Упс! Так получилось.