Всё возможно, детка

Мы еще не живем вместе, хотя проводим много времени друг у друга. Больше всего я люблю уикэнды. Карл умеет шикарно обставить воскресное утро: груды круассанов, настоящий крепкий кофе, шикарные халаты, утренние газеты, - ощущение такое, что ты в дорогом отеле, и это мне очень нравится. Это, пожалуй, мое самое любимое время. Еще иногда мы ездим в его маленький коттедж в Котсуолде - каменные стены, настоящие камины, которые надо топить дровами, в общем, все в духе «Грозового перевала». Нам с ним очень хорошо и легко, честное слово. Не стану утверждать, что у нас все идеально. У меня бывают моменты, когда я не в настроении, и у него, конечно, тоже. Да и чему тут удивляться: я любила Сэма десять лет, и это нельзя просто так зачеркнуть и выкинуть за пару минут, особенно если все оборвалось так внезапно и неожиданно. У Карла тоже есть свои заморочки. Нет, речь не идет о другой девушке, пожалуй… дело в том, что Карл немножко чересчур любит самого себя. Нет, конечно, тут нет ничего ужасного или извращенного, на оборот, в этой любви к собственной персоне есть даже какой-то шарм. Иногда у меня возникает чувство, что Карлу часто бывает достаточно быть просто «тем самым Карлом Фиппсом». По- настоящему ему больше никто не нужен.

Вот почему во всем, что касается нашего с ним ребенка, мне нужно быть чрезвычайно осмотрительной. Карл часто говорит о том, как он меня любит и как жалеет, что у меня, похоже, не может быть детей. Но я вовсе не уверена в том, что могу правильно предугадать его реакцию, когда он узнает, что ребенок у меня все-таки будет. В любом случае давить на него я не хочу. Конечно, больше всего на свете я бы хотела, чтобы он воспринимал нас как семью, но если он еще к этому не готов, то мне нужно очень хорошо все обдумать.

Я люблю Карла, знаю, что люблю. В этом у меня сомнений нет. Конечно, это не то чувство, которое я испытывала к Сэму. Но я и не считаю, что чувство любви к двум разным людям может быть одинаковым. В противном случае, какой был бы в этом толк? В некоторых отношениях моя любовь к Карлу гораздо более яркая и волнующая, чем та, предыдущая (я думаю, Пенни, ты догадываешься, какие отношения я имею в виду), в других - не все гладко. Должна признаться, что очень странно жить с мужчиной, который так любит поговорить. По идее это должно бы мне нравиться. Сэм, конечно, относился к тому известному типу мужчин, которые вечно сидят, уткнувшись в газету и отгородившись ею от всего вокруг, и я это ненавидела. Проблема в другом: любимая тема разговоров Карла - это он сам. Иногда это бывает очень забавно, мило и ужасно интересно, даже захватывающ. Меня постоянно поражает его умение переводить любой разговор на излюбленную тему - на Карла Фиппса. Стоит, например, заговорить о метафизике - не успеешь оглянуться, как Карл уже рассказывает, что несколько лет в свободное время работает над стихотворной пьесой о Джоне Донне; упомяните Шлезвиг-Гольштейн - и окажется, что Карл снимался в рекламе зубной пасты во Фленсбурге. Конечно, это его работа, и он поглощен ею целиком и полностью. В принципе, Карл - актер, очень преданный своему делу, и так будет всегда. Актерское искусство означает для него все, и так оно и должно быть. Но иногда мне хочется сказать ему, что существуют и другие не менее трудные и эмоционально выматывающие профессии - например, пожарный или врач «скорой помощи». Впрочем, стоило мне недавно заикнуться об этом, как он сообщил, не задержавшись с ответом, что научно доказано: количество адреналина, вырабатывающегося в организме актера, исполняющего главную роль в какой-нибудь шекспировской пьесе, равно тому, что обнаруживают в крови жертв автомобильных аварий.

Может быть, я просто притягиваю к себе мужчин, зацикленных на своей работе. Что ж, во всяком случае, Карл в этом отношении преисполнен энтузиазма, в отличие от вечно мрачного и всем недовольного старины Сэма. По крайней мере, Карл верит в себя.

Я пишу все это в квартире Карла. У меня есть ключ, и конечно, сейчас, дожидаясь его, я понимаю, что больше всего мне хочется как можно скорее сообщить ему эту чудесную новость. Я позвонила ему на мобильник, но он был на съемочной площадке, а там все телефоны отключают. Нет, это уже не «Все возможно, детка». Те съемки закончились еще несколько месяцев назад. А сейчас он снимается в качестве приглашенной звезды в одном детективе на Ай-Ти-Ви, играя очаровательного киллера. Я уверена, что играет он замечательно (он говорит, что нет, но я-то вижу: он прекрасно знает, что это так и есть на самом деле). «Все возможно, детка» на днях выходит в прокат, и по поводу его уже возник довольно большой ажиотаж. Я согласилась пойти на премьеру, которая состоится послезавтра. Сначала я абсолютно твердо решила, что не пойду, но в конце концов меня убедили и посмотреть фильм, и побывать на вечеринке в честь премьеры. Это будет своего рода финальным аккордом или итоговой чертой, которую я рази навсегда подведу под моим прошлым.

Я также хочу увидеть Сэма, и момент его триумфа (вообще-то нашего триумфа: меня упомянули в титрах и заплатили мне как соавтору сценария, как это ни смешно!) будет для этого самым подходящим временем.

Слышу, что Карл открывает дверь. Настало время сообщить ему новость.

Я все рассказала Карлу, и он был абсолютно потрясен. Глаза у него затуманились, он стал объяснять, что он думает по поводу отцовства, рассказал о своем собственном отце, о круговороте времени, о порядке вещей и о том, кто сменит его на этой земле. Затем (наверное, от избытка чувств) он надел свое длинное пальто и вышел прогуляться. Не было его довольно долго, а вернулся он изрядно продрогшим и на редкость серьезным. Я предложила сходить куда-нибудь вместе, чтобы отметить это событие, но он не захотел. Он сказал, что сотворение новой жизни - это огромная ответственность, а поэтому ему нужно некоторое время, чтобы сосредоточиться и немножко подумать. Ну что ж, каждому свое, но по правде говоря, я все же не отказалась бы поднять бокал-другой в честь такого события, пусть даже мне пришлось бы пить простую воду.

Ладно, может быть, на премьере он развеселится. Что-то мне подсказывает, что банкет там решили закатить на славу.