Горькая правда на самом деле заключается в том, что британские комики испытывают неистребимую, абсолютно ни на чем не основанную уверенность, что представляют для американцев хоть какой-то интерес. Единственное, что я могу сказать: комики-оззи[4] нужны там еще меньше. Кроме того, никто не хочет в открытую признаться, что Монреальский фестиваль комедии представляет для больших шишек американского телевизионного рынка не больше интереса, чем комедийный клуб «Большая шишка» на Брик-Лейн. Все эти сказки и поверья приводят к тому, что британцы (проведя в Монреале две недели в стельку пьяными и даже воспользовавшись, при некоторой доле везения, неопытностью, доверчивостью и, может быть, даже уважением какой- нибудь девятнадцатилетней канадской журналистки) возвращаются домой и начинают с вытаращенными глазами плести небылицы насчет того, какой колоссальный успех ожидает их в самое ближайшее время в ослепительно-гламурном мире американской комедии. Эти басни подхватываются и усиленно распространяются менеджерами и агентами данных комиков. Часть из них неизменно попадает в соответствующую рубрику «Индепендента» и, само собой, «Тайм-аута» («Подвинься, Робин Уильямс, пришло время Айвора Биггана из города Слау!», «Эрик и Эрни не пробились, но Пес и Рыба своего добьются»). Увидев всю эту ахинею напечатанной, менеджеры и агенты проникаются искренней уверенностью в том, что все это чистая правда. И первый вывод, к которому они в связи с этим приходят, состоит в том, чтобы как можно громче хлопнуть дверью в редакторском отделе Би-би-си и попытаться обойтись без сотрудничества с нами.
«Послушай, Сэм, - регулярно говорит мне Эйден Фьюмет по телефону голосом человека, уверенного в неопровержимости своих аргументов, - я только что получил факс от одной обалденно важной птицы с Эн-би-си! Слышишь? Ну так что, мать твою, где твой хренов контракт на ситком для моих гениальных ребят?!»
Было так весело! Тревор просто мастерски рассказывает всякие истории о своей работе, и у него это так хорошо получается. Наверное, это потому, что ему на самом деле наплевать, что и как там происходит. Сэм - другое дело. Он относится к работе гораздо более серьезно и пребывает в полной уверенности, что можно спланировать успех той или иной комедии. Кроме того, он, по-моему, считает, что все эти комедийные фестивали, болтающиеся там менеджеры и продюсеры и разные протоколы о намерениях, подписанные с американцами, на самом деле важны для успеха.
Вчера же дело обернулось вот как: Сэм (вероятно, пытаясь быть более веселым и остроумным, чем Тревор) завел разговор на тему предстоящего нам посткоитального обследования. Я всячески пытаюсь убедить себя в том, что ничего не имела против. В конце концов, Тревор и Кит отличные ребята и ничего плохого о нас не подумают. Впрочем, с точки зрения рядового обывателя, обсуждение содержимого влагалища едва ли можно назвать подходящей темой для беседы за обеденным столом. Мы, конечно, от души посмеялись, потому что (повторяю) это в самом деле очень, очень смешно. Больше всех веселились Тревор с Сэмом, затеявшие общественно-политическую дискуссию на тему вагинального геноцида, а затем устроившие настоящий балаган, изображая Сэмовы сперматозоиды, несущиеся сломя голову оттуда, куда их швырнула судьба, отчаянно размахивая белыми флагами.
Смеялись мы чуть ли не до слез. Вот только в какой-то момент (увы, не могу в этом не признаться) я готова была заплакать: как бы весело и раскованно мы ни шутили на эту тему, нет ничего смешного в том, что женщина хочет, но никак не может завести ребенка.
Кит - просто милейшее существо. Он работает театральным художником-декоратором и, говорят, пользуется успехом благодаря умению разумно сочетать эффектный вид своих творений с весьма умеренной стоимостью. (Он рассказал мне, как недавно, оформляя «Макбета», сумел превратить Барнэмский лес в замок Дунсинан всего за пять фунтов: «Взяли настоящих веток побольше, вот вам и лес, а стены замка соорудили из пивных ящиков - эти-то вообще универсальный материал, что хочешь можно изобразить».) Когда тема нашей с Сэмом возможной несовместимости была исчерпана, Кит поинтересовался, что мы собираемся делать, если обследование покажет, что мое тело действительно отторгает сперматозоиды Сэма. Сама не понимаю как, но разговор немедленно перешел на предложение Тревора стать донором спермы. Вот тебе и раз! Оказывается, у Тревора уже есть такой опыт. Он предоставил свою сперму какой-то парочке лесбиянок из Кроуч-Энда, с которой они с Китом познакомились по Интернету. Он объяснил, что на самом деле ничего «такого» делать не придется: ну, Пенни, ты понимаешь - заниматься с ним сексом не потребуется («Люси, дорогая, даже ради тебя я не могу пойти на этот противоестественный для меня поступок», - сказал Тревор). Оказывается, все это делается посредством пробирок и еще какого- то медицинского оборудования - наподобие соусника для жареной индейки! Мне всегда казалось это чем-то совершенно невероятным, но выяснилось, что это не только правда, но и реальный опыт наших ближайших друзей.
Сэм тоже от души посмеялся над этим предложением, но, мне кажется, оно его изрядно озадачило, если не сказать - застало врасплох. Впрочем, ему, по-моему, настолько наплевать, будут у меня дети или нет, что он и не стал бы возражать, решись я на такую авантюру с Тревором.
Ну ни хрена себе, как оно все оборачивается! Оказывается, моя жена уже почти разработала план по искусственному осеменению с использованием мужских способностей моего голубого приятеля, а также соусника для индейки. А моего мнения даже никто не спросил. Да, будет о чем рассказать маме, когда мы заглянем к ней на рождественский обед.
Эта веселая беседа навела меня на очень серьезные размышления. Я имею в виду - что нам делать, если выяснится, что мы с Сэмом действительно несовместимы? Какой у нас останется выбор? Усыновление? Или искусственное оплодотворение? Или, может быть, лучше вообще забыть об этой затее? Боюсь, сегодня вечером мне предстоит нелегкое дело, даром что я занимаюсь этим почти ежедневно: нужно постараться побыстрее уснуть, усилием воли прогнав от себя эти мрачные мысли.
Дорогой Сэм.
Сегодня на работе со мной приключилась занятная история. Началось все грандиозно, хотя финал, по правде говоря, оказался не столь блестящим. Так вот: я как раз заканчивал проход по очередному, на редкость трудному уровню «Расхитительницы гробниц», барабаня по клавиатуре компьютера, как вдруг в кабинет заглянула Дафна и сообщила, что у нее на проводе референт генерального директора, которой срочно нужно знать, не откажемся ли мы с Люси принять приглашение на очередной торжественный обед в ресторане Дома телевидения!
Не откажусь ли я? Ну знаете, это уж слишком. Все нечестивые мысли по поводу выдающегося бюста Лары Крофт словно ветром выдуло у меня из головы. А что вы хотите? Об обедах, которые дает генеральный директор в Доме телевидения, ходят легенды. Туда приглашают министров, промышленных магнатов, футболистов, епископов, ну, в общем, всех. Но никогда еще на моей памяти на подобное мероприятие не был приглашен жалкий исполнительный продюсер какого-нибудь там комедийного сериала или юмористической программы. Однажды мне довелось побывать на устроенном гендиректором рождественском фуршете, но, повторяю, только лишь однажды, и приглашено туда было больше двухсот человек, и это был всего-то фуршет - то есть выпивон в стоячем положении. А здесь - обед! Обед в Доме телевидения, на этом славном корабле, скользящем на всех парусах вдоль Риджент-стрит! Вот это честь! Наверное, гендиректор что-нибудь прослышал о моих успешных переговорах на Даунинг-стрит. И то верно: ну как, спрашивается, он мог об этом не узнать, если я рассказываю об этой творческой удаче каждому встречному и поперечному, имеющему хоть какое-то отношение к нашей корпорации.
Ну, короче говоря, главное, что нас пригласили. По какой именно причине - не столь важно. Мы оказались «в обойме». Дафна и референт генерального, видно, решили поиздеваться надо мной, интересуясь, не откажусь ли я принять такое предложение!