Наконец, уже без четверти десять, подошла и моя очередь. «Мистер Белл», - вызвала дама. Конечно, именно здесь нужно было поставить работать женщину. Я вспомнил, как подростком, покупая презервативы, готов был часами бродить по универсаму, выжидая, когда за аптечным прилавком появится продавец-мужчина. Так нет же: он так и не появлялся, и приходилось, проклиная все на свете, покупать резинки у девицы моего же возраста В общем, медсестра выдала мне баночку и инструкцию в полиэтиленовом пакете Причем, если я использую выражение «полиэтиленовый пакет», то понимать это надо буквально: никаких тебе аккуратно заламинированных карточек - просто древняя, лет двадцати от роду бумажка с инструкцией в старом же пластиковом мешочке. Об этих бумажке и мешочке можно было, не кривя душой, сказать, что они на своем веку видали виды.
– Последняя комната налево, - сообщила медсестра. - Когда закончите, оставьте баночку в окошке лаборатории и верните мне бланк.
Ну что ж, должен признаться, что приходилось мне мастурбировать и в более приятной, располагающей обстановке. Только не поймите меня неправильно: я вовсе не считаю, что министерство здравоохранения должно тратить крохи своего скудного бюджетного финансирования на интимно подсвеченные будуары, задрапированные красным бархатом и благоухающие афродизиаками для таких «любителей» подрочить, как я. Я просто хочу сказать, что помещение, в котором я очутился, может любого вогнать в депрессию.
В комнате находился стул, подставка для журналов, раковина и в углу - корзина для использованой бумаги. Это все. Не считая вышеперечисленного, в помещении не было ничего. Упакованная в полиэтиленовый мешочек инструкция проинформировала меня, что прежде чем приступить к главному делу нынешнего утра, я должен тщательно вымыть руки и тот предмет, за который мне предстоит ими браться. В мусорной корзине уже виднелся целый ворох бумажных полотенец, брошенных туда предыдущими дрочунами. Само собой, я сразу понял, что этой бумагой они вытирали не только руки, но и свои члены. Я вдруг как-то чрезвычайно реально осознал, что буквально за минуту до того, как я вошел, другой мужчина в этой самой комнате… Нет, приказал я себе, об этом лучше даже не думать.
В общем, я вымыл все, что нужно, и придирчиво осмотрел предложенный мне стул. Это был самый обыкновенный казенный стул с прямой спинкой и плоским сиденьем. Такой стул совершенно естественно смотрелся бы в учительской какой-нибудь средней школы где-нибудь году в семидесятом. К сожалению, я вынужден также сообщить, что он был весь покрыт пятнами. Нет- нет, конечно, не теми, какие можно было предположить, зная о предназначении комнаты, а просто пятнами от старости. На сиденье отпечатался темный треугольник, оставленный, наверное, миллионом мужских задниц и ног, вытерших обивку. На подставке для журналов я обнаружил пачку старых порнографических и полупорнографических изданий. Давненько я не листал ничего подобного и в какой-то момент даже приободрился. Мысленно подмигнув самому себе, я хихикнул и подумал: «Ага, а вот и бонус». На самом деле разглядывать эти журналы мне расхотелось, как только я взял их в руки. Они были просто очень старые. Но не в том смысле, в каком могли бы вызвать некоторый интерес: это вам не порнуха шестидесятых годов или что-нибудь в таком роде. Нет, просто старые журналы примерно трехлетней давности. На стене прямо над этой подставочкой было прикреплено объявление, гласившее (я не шучу), что любые «материалы для чтения» будут приняты в дар с благодарностью. Материалы для чтения! Мы живем в такое время, когда пятилетний ребенок может без труда выйти в Интернет и посмотреть любую похабщину и даже фильмы с реальными убийствами, а здесь, в клинике, в помещении для занятий онанизмом старые порножурналы стыдливо обзывают «материалами для чтения».
Понятия не имею, почему бы местным врачам не написать письмо, например, в «Пентхаус». Уверен, что издатели были бы счастливы пожертвовать некоторую часть своей продукции в пользу несчастных мужчин, вынужденных в столь нечеловеческих условиях вносить свой вклад в повышение рождаемости.
В этот момент меня вдруг прошибло холодным потом: время-то идет!
Бог ты мой, я ведь торчу здесь уже две или три минуты! Я тотчас живо представил себе, как мужики, сидящие в очереди, преувеличенно шаркают подошвами по линолеуму, многозначительно поглядывают на часы и мысленно матерят меня: «Какого хрена, сколько этот мудак будет еще там дрочить в свое удовольствие! И как таких козлов сюда вообще пускают!» Точно такие же чувства я испытывал по отношению к человеку, который был здесь за несколько мгновений до меня. В следующий миг я представил себе тех, кто сидит сейчас в очереди в комнате ожидания, как они перемигиваются и бормочут: «Ишь ты, небось статейки там в журналах почитывает».
Так, хватит тянуть время! Нужно срочно браться за дело! Меньше всего на свете я хочу задерживать людей в этой кошмарной очереди. Вот только как, скажите на милость, взяться за это самое дело, когда прямо физически ощущаешь на себе такое давление? Это просто невозможно. Я сел на стул, снова встал, заглянул в один из журналов. Паника во мне поднималась и крепла, и кроме паники, к сожалению, не поднималось ничего!
В конце концов каким-то нечеловеческим усилием воли я заставил себя немного успокоиться. Мне пришлось призвать на помощь все свое логическое мышление и согласиться со своими же собственными доводами насчет того, что дверь заперта, сюда никто не войдет, никого из людей, сидящих в очереди, я больше никогда в жизни не увижу, и в конце концов я могу торчать тут столько, сколько мне, черт подери, захочется!
Итак, я присел на этот ужасный, вытертый, старый стул и решительно сосредоточился на том деле, ради которого сюда пришел. При этом на меня еще сильно давило то, что согласно всем про читанным мною книгам, посвященным этой теме, я обязательно должен поймать баночкой самую первую каплю нужного вещества! Столь же настоятельно требовала этого от меня и приложенная к баночке инструкция в полиэтиленовом пакете. Первое - оно и самое лучшее, и с этим трудно поспорить. А все остальное - просто барахло, и если оно даже никуда не попадет, то туда ему и дорога.
В итоге у меня все-таки что-то получилось. Что-то. Надеюсь, этого количества для анализа хватит. Надеюсь. Ничего другого мне не остается. Прав ли я - время покажет. Посмотрев на часы, я обнаружил, что просидел в этой камере пыток больше двадцати минут. Я почти физически ощутил волну язвительных восклицаний со стороны заждавшихся меня товарищей по несчастью. Стараясь смотреть себе под ноги, я прошел мимо них, просунул баночку в окошко и направился к выходу. Мне было настолько не по себе под перекрестным огнем презрительных взглядов, что я даже забыл вернуть на место злосчастную инструкцию в пластиковом пакете. Медсестре пришлось окликнуть меня. Возвращая проклятый пакетик с бумажкой, я чувствовал себя просто униженным.
В общем, как я уже говорил, доводилось мне проводить утро и получше.
В общем, мне кажется, что я чувствовал бы себя лучше, если бы мне залили в шейку матки галлон чернил. Впрочем, говорить об этом Люси я не рискну.