Косой видя, что от меня ему не уйти, предпочёл покончить жизнь странным образом – он с разгона резко подпрыгнул высоко вверх и уцепился своими лапками за ноги пролетавшего над ним в этот момент филина. Тот не ожидая такого, резко пошёл вниз, но затем, негодующе ухая, стал набирать высоту. Заяц, исхитрившись в этой ситуации повернуть к нам голову, что-то торжествующе пролопотал на своём языке и принял горделивый вид. Однако получив сильный удар по голове клювом, его тут же утратил и вдруг понял, что попал из огня, да в полымя. Истерично вереща и ухая, странная парочка скрылась за макушками сосен.
Я взглянул на карту. После медвежьего галопа, значительно сократившему мою дорогу, мне оставалось пройти всего две мили до Безмолвного озера. А там, там дом, милый дом, с Андариэль, Аларган, Калипсо и многими моими подругами и друзьями.
Но вот какая незадача, заказывал я бобрам построить мне лесной домик, а получил в результате целую маленькую крепость – форт.
О, простите, я забыл представиться, дорогой читатель. Меня зовут Риттер, Страж Леса, принц-консорт великой богини Природы и Весны Амэи, а по совместительству наездник на медведях.
После бешеной скачки я с трудом спустился с Винни-Пуха. Куда девалась моя молодцеватая выправка, мой фирменный прыжок, когда я сигал на землю с высоты пятиметрового косолапого? Сейчас я был похож на старого больного подагрой инвалида, в раскоряку передвигающегося по больничному коридору.
- Винни, - сказал я, - можешь идти отдыхать.
Думаете, медведь сразу же рванул в кусты? Нет, конечно же, вы правы, медведь сразу же рванул в кусты, только его пятки засверкали. Вот скотина неблагодарная, как рыбу поесть, так он тут как ту, а чтобы помочь хозяину – ich bin больной, das ist entracte.
Я со стоном повалился на шелковую траву. Несмотря на то, что отдельные участки моего тела были стёрты как будто наждачной бумагой, всё равно было хорошо.
Погода стояла отличная, на небе ни облачка, солнце, входя уже во второй летний месяц, светило ярко и по-прежнему жарко, в траве трещали кузнечики и божьи коровки перелетали с травинки на травинку. Басовито жужжа, пролетел мимо жук-олень, над цветами вились трудяги-пчёлы и толстые неповоротливые шмели. Высоко в небе вились ласточки, изредка разлетающиеся во все стороны, при виде пикирующего сверху ястреба.
Наконец я с трудом поднялся и заковылял с лесной полянки вглубь чащи.
Вдруг, из-за соседнего поваленного дерева, донёсся голос. Кто-то сам с собой разговаривал пьяным трескучим голосом.
- Ну, так ведь, надо же мне было вчера напиться с домовым черничной настойки. Ух, и крепка, оказалась зараза. Грибы что ли он туда добавляет? И я спрашиваю, где сейчас ентот домовой, а где я?
Оба на, а на ловца и зверь бежит.
Я доковылял до поваленного дерева и опустился на ствол.
- Здрав буди, Лесной хозяин.
При этих словах из-за бревна на миг показалась лохматая голова и тут же спряталась обратно.
- А ты кто таков? – послышался почти трезвый голос Лешего.
- Неужто не признал, Леший?
Из-за бревна вновь показались соломенные вихры Лешего, и я ощутил на себе его цепкий взгляд.
- Никак Риттер, жив бродяга?
- А-то, жив, конечно.
- По лесу-то слух прошёл, мол помер наш защитник, пал в бою смертью храбрых со Зверем, чудищем поганым.
Леший выбрался, наконец, из-за своего укрытия и присел рядом на дерево.
- Тяжко нам пришлось в том бою, - признался я, - но как видишь, вот он я, живой.
- А отколь идешь сейчас? – прищурился лесовик.
- Иду я с Гиблого дола.
- Ого, куда тебя занесло! – только и воскликнул Леший.
- Побегал я по болоту, покружил по топям и Чёрному лесу, был и в ведьминой деревне, тебя там вспоминают. Говорят, пусть только зайдет – мы Лешему баньку истопим, да спину, а заодно и шею намылим.
Леший опасливо оглянулся по сторонам, как будто ведьмы спрятались за соседними деревьями. Убедившись, что за нами никто посторонний не наблюдает, он проворчал: