Нужно было вчера купить хотя бы замороженную пиццу, подумал Питер. А не спускать остатки денег на текилу в дорогом баре.
Митчелл приехал через пятнадцать минут. По его лицу было видно, что именно и в каких выражениях он думает о своем непутевом друге. Питер сделал вид, что не заметил ни его плотно сжатых губ, ни укоризненного взгляда. Проще притвориться, что все в порядке, чем тратить время на выяснение отношений.
— Надеюсь, с завтрашнего дня ты будешь снова ездить на своей машине.
— Митч, иногда мне кажется, что ты меня просто терпишь. Да и то с трудом, — ворчливо сказал Питер. — Мы же лучшие друзья, забыл? А ты постоянно пытаешься учить меня жизни, критикуешь, наставляешь на путь истинный… Прямо как мой отец. Тебе что, так трудно время от времени подвозить меня? Если да, то так и скажи. Я попрошу кого-нибудь другого об этой маленькой услуге.
— Вот только не надо обиженно дуться, — фыркнул Митчелл. — Я пытаюсь тебе сказать, что на твоей персоне свет клином не сошелся. И у твоих друзей есть личные дела. Даже я устал выручать тебя каждый раз, когда ты попадешь в беду.
— По-моему, ты мне просто завидуешь.
— Что?! — воскликнул Митчелл, крутанул от удивления руль и едва не вылетел на встречную полосу.
— Да-да! — Питер победоносно улыбнулся. — Тут-то я тебя и раскусил. Ты частенько нудишь о том, как же мне повезло. Мол, я родился в богатой семье, и мне всегда все приносили на блюдечке. А ты, дескать, из сил выбиваешься, чтобы сделать свою жизнь более или менее похожей на мою.
— Ну и?
— Так ты не отрицаешь, что так и есть?
— О чем ты? О том, что ты действительно палец о палец не ударил для того, чтобы чего-то достичь? Да, это правда.
— Я о том, что ты умираешь от зависти. Ты считаешь меня недостойным всех тех благ, которые я имею.
У Митчелла заходили желваки на скулах. Он так сильно сжал руль, что побелели костяшки пальцев. Питер, чувствуя себя победителем, с садистским удовлетворением наблюдал за тем, как вскипает от злости его друг.
— Что ж, Питер, — сквозь зубы проговорил Митчелл, — я действительно думаю, что ты не ценишь того, что имеешь. Ты всегда сидел на шее у своего папочки и болтал ножками, в то время как другие работали, не покладая рук. Тебе уж слишком легко все достается. И ты обнаглел, думая, что всегда так и будет. Ты жуткий эгоист. Про друзей ты вспоминаешь только тогда, когда тебе что-то от них нужно и…
— Эй-эй! — перебил его Питер, возмущенный до глубины души. — Не зарывайся, братишка! Не я ли вожу регулярно этих самых друзей по барам и клубам, оплачивая все счета? Не я ли каждый год беру близких приятелей с собой отдыхать на крутые курорты? Не я ли сорю деньгами, лишь бы вы все были довольны?
— Ты, — кивнул Митчелл. — Вот только я имел в виду не тех твоих прихлебателей, которые готовы встать на задние лапки и лаять, лишь бы продолжать веселиться за твой счет. Я говорил о себе. Куда подевались твои друзья, когда у тебя закончились деньги? Кто дал тебе в долг? Кто катает тебя на своей машине? Я! И только я, заметь! Остальные вдруг куда-то исчезли, как только ты объявил, что в твоем бумажнике стало пусто.
— Хочешь сказать, что я покупаю друзей, и только ты, такой бескорыстный, общаешься со мной исключительно по доброй воле?
— Именно так.
— Ну и придурок же ты, Митч.
— Кто из нас больший придурок, покажет время. — Митчелл припарковался у тротуара. — Вылезай давай. Приехали.
— Да ты такой же, как и все! — разошелся Питер. — Все вы заритесь на мои денежки. Ты тоже согласился помочь мне только потому, что я пообещал отправить тебя на Гоа.
— Да плевать мне на курорт!
— Неужели? — с сарказмом спросил Питер, распахивая дверцу автомобиля. — Можно подумать, дружба со мной не приносит тебе прибыли. Да если бы не я, не нашел бы ты приличную работу сразу после колледжа, не сделал бы так быстро карьеру и не было бы сейчас у тебя такой шикарной тачки. А ты еще обвиняешь меня в том, что я пользуюсь своим положением!
— Выметайся, я сказал! — гаркнул Митчелл.
— Ах так! Правда глаза колет? Поэтому ты так спешишь от меня избавиться? Ну-ну!
— Да что с тобой разговаривать? Ни черта не понимаешь!
— Давай, Митч, продолжай изображать рыцаря в серебряных доспехах. Я папенькин сынок, а ты весь из себя трудяга, самостоятельно выбившийся в люди. Я плохой, а ты хороший. Я эгоистичная скотина, а ты…
Питер не успел договорить, потому что Митчелл вытолкнул его из салона автомобиля, захлопнул дверцу и ударил по газам. Через несколько секунд белый «лексус» скрылся из виду.
— Чтоб тебя за превышение скорости оштрафовали! — Питер сплюнул на тротуар.
Он постоял немного, глядя на дорогу, словно ждал, что Митчелл вернется, но, поскольку этого не произошло, да и не могло произойти, плюнул еще раз и направился к главному входу в офисный небоскреб.
Питер от души надеялся, что отец примет его с распростертыми объятиями. Так было всегда.
Так будет и сегодня. И все же сомнения не покидали Питера, пока он поднимался на лифте на нужный этаж.
Да что он может сделать? — успокаивал себя Питер. Конечно, он придумает какое-нибудь наказание для меня. Я даже знаю, какое именно. Снова заставит работать. Ну я сделаю вид, что готов на все, и даже буду изображать примерного мальчика неделю-другую, а потом… потом все вернется на круги своя.
В понимании Питера это означало, что он опять будет жить в свое удовольствие, не слишком задумываясь о таких мелочах, как работа.
Питер вошел в приемную и лучезарно улыбнулся секретарше — сухопарой женщине в возрасте, которая была верной помощницей Уильяма Лейдена вот уже тридцать лет. Та взглянула на «блудного сына» поверх очков в квадратной оправе и усмехнулась.
— Уже? Не ждала тебя так рано. Что, деньги закончились?
— Ах, Марша, как же вы плохо меня знаете! — промурлыкал Питер. — Какие деньги? Не нужно так дурно думать обо мне. Я понял, что отвратительно вел себя, все осознал и ужаснулся своим поступкам. Потому и пришел.
— Не умеешь ты врать, Питер.
— Продолжай так думать, — с улыбкой сказал он. — Это мне на руку. Так что, папа Лейден у себя? Он сам звонил мне сегодня и просил приехать.
— Мистер Лейден тебя не примет, — сказала она. — Он лишь просил передать, если ты заглянешь, что остатки твоих вещей перевезли на семейный склад у причала. Можешь их забрать.
— Остатки вещей? — переспросил Питер. — Какие еще остатки? Дай-ка я сам поговорю с папенькой.
— Я же сказала: он тебя не примет.
— Он ведет телефонные переговоры?
— Нет.
— У него в кабинете важный клиент?
— Нет.
— Он дремлет после сытного ланча?
— Опять не угадал. Кстати, я тебе говорила, что твой отец ждал тебя еще на прошлой неделе? Я же побилась об заклад, что ты продержишься не меньше месяца. И проиграла двадцать долларов, между прочим.
— С кем спорила? — вяло спросил Питер.
— С твоим отцом и поспорила.
— О!
— Да-да, — подтвердила Марша.
Питер направился к двери, ведущей в кабинет отца.
— Так я поговорю с ним?
— Ты вообще меня слушал?
— А в чем, собственно, дело?
— Кажется, чаша его терпения переполнилась. Он просил тебе передать, когда ты появишься, что лавочка закрыта.
— Что-что? — переспросил Питер.
— Новых поступлений не будет. Учет. Ведется ремонт. Короче, баста.
— Марша, ты издеваешься?
Она вздохнула, сняла очки, подалась вперед и проникновенно произнесла:
— Питер, если ты еще не понял, скажу прямо: твой отец от тебя отказался. Я не шучу. Он не даст тебе еще один шанс, не одолжит денег, не позволит тебе вернуться домой. Помнится, ты как-то просил его оставить тебя в покое. Вот он и оставил.
Питер скрестил руки на груди и смерил Маршу скептическим взглядом.
— Да ведь он не серьезно. Когда он тебе все это сказал? Три недели назад, когда был зол на меня?