Какое-то время мы оба молчим. А потом, я просто не могу удержаться.
— Я влюблен в тебя, Кейт.
Она молчит. Вообще никак не отвечает.
— Ты мне не веришь, так?
— Я думаю, что ты первоклассный лгун, когда этого захочешь, Дрю.
Ауч!Так вот как это — расхлебывать кашу, которую сам и заварил, а? Хреново.
Но мой голос непоколебим. Решительный и даже нисколько не дрожит.
— Сейчас, я тебе не лгу, Кейт. Но это ладно. Делай то, что тебе нужно. Ругай меня, ударь меня, выплесни это все из себя. Я могу это выдержать. Потому что чем сильнее ты меня отталкиваешь, тем сильнее я буду бороться, чтобы доказать тебе, что это правда. Что я никуда не исчезну и что я чувствую к тебе — не изменится. И потом, однажды, может, не очень скоро, но когда-нибудь, я тебе скажу, что ты, Кейт Брукс, любовь всей моей жизни, и ты не сможешь в этом усомниться.
Через минуту Кейт прочищает свое горло.
— Мне надо идти. Уже поздно. И мне надо доделать много работы.
— Да. Хорошо. Мне тоже.
— Спокойной ночи, Дрю.
Я улыбаюсь.
— Могло бы быть и так, но ты на другом конце города.
Тут она смеется. Быстро, приглушенно, но так искренне. И я с уверенностью могу сказать, это лучшее, что я когда-либо слышал.
— Сладких снов, Кейт. Ну, знаешь, в которых ты и я. Голые.
Клик.
Глава 23
Самая важная игра в карьере начинающего нападающего в бейсболе — это не его дебют. А следующая игра. Его второе появление. Ему необходимо доказать свою настойчивость. Надежность.
Сегодня моя вторая игра. День, когда я покажу Кейт, что ей не удастся избавиться от меня, и что я чертов ключевой игрок. Я начал с кое-чего простого. Элегантного. Чего-то менее броского, чем Three Man Band. Как-никак, иногда совсем не обязательно сбрасывать ядерную бомбу, чтобы выиграть войну.
Заполнил офис Кейт воздушными шариками.
Тысяча шариков.
На каждом написано ИЗВИНИ МЕНЯ.
Слишком много? Не думаю.
Потом организовал доставку еще одной вещицы к ней в кабинет. Маленькой голубой коробочки с запиской:
Ты уже владеешь моим.
Дрю.
Внутри коробочки, на платиновой цепочке висит безупречное бриллиантовое сердечко в два карата.
Глупо? Конечно. Но женщины любят всякого рода любовные глупости. По крайней мере, так показывали в фильмах, в которые я таращился до трех часов ночи.
Надеюсь, это сразит Кейт наповал. Прям на спину упадет, и мне не нужно вам рассказывать, как мне нравится, когда она в такой позиции.
Ладно, шучу.
Ну, типа того.
Кроме того, мне кажется Кейт не особо привыкла получать подарки, по крайней мере, такого калибра. А она должна. Она заслуживает того, чтобы ее баловали. Получала приятные вещи. Красивые вещи. Вещи, которые придурочные бывшие дружки не могли себе позволить и, возможно, даже не задумывались об этом.
Вещи, которые могу дать я. И я дам.
Мне хотелось быть там, когда она откроет свой подарок. Увидеть ее лицо. Но у меня совещание.
— Эндрю Эванс. Такой же красивый, как сам дьявол. Как ты, мой мальчик?
Видите эту женщину в моем кабинете, что обнимает меня? Да, дама с золотистыми волосами и голубыми глазами, все еще сногсшибательна, хоть ей и за пятьдесят. Она была моим учителем в шестом классе. В то время ее кожа была гладкой и мягкой, как и ее Ирландский акцент. И у нее было тело, которое взывало к греху. Большому греху.
Она была моя первая любовь. Первая женщина, с мыслями о которой я мастурбировал. Моя первая миссис Робинсон, фантазия о зрелой женщине.
Сестра Мэри Беатрис Дюган.
Да, вы не ослышались — она монашка. Но не простая монашка, детишки. Сестра Беатрис была МКХТ 25. Мне не надо произносить это вам по буквам, верно?
В те дни, она была самой молоденькой монашкой, на которую любой из нас успел положить глаз. Она не была похожа на тех старух в черных балахонах, которые выглядели так, словно они действительно жили еще во времена Иисуса. Тот факт, что она была служительницей церкви, то есть под запретом, и то, что она обладала властью над нами, гадкими католическими мальчишками делало ситуацию еще эротичнее.
Она могла бы в любое время отшлепать меня линейкой.
Я был не единственный, кто так думал. Просто спросите Мэтью.
Когда нам было по тринадцать, Эстель заметила, как Мэтью морщился во время ходьбы. Она потащила ругающегося и стонущегося Мэтью к врачу, где ему поставили диагноз СНП.
Синдром Натертого Пениса
Доктор объяснил Эстель, что это может быть от слишком долгого пребывания в мокрых купальных трусах. И она поверила ему. Несмотря на то, что стоял ноябрь. Член у Мэтью был конкретно в потертостях, но не от того, что он трахал купальный костюм.
Всему виной была Сестра Беатрис.
— Вы, как всегда, прекрасны, Сестра Би. Еще не решили оставить свой монашеский орден?
Я не хожу в церковь. Больше не хожу. У меня много недостатков, но лицемерие — явно не из них. Если ты не собираешься играть по правилам, значит, ты не присутствуешь на командных сборах. Однако, на протяжении нескольких лет, я поддерживаю связь с Сестрой Беатрис. Сейчас она возглавляет церковь Св. Марии, а моя семья делает там щедрые пожертвования.
Она хлопает меня по лицу:
— Ах, ты ж наглец!
Я подмигиваю.
— Да ладно, Сестра, так не честно. Сколько лет Вы отдали Богу? Тридцать? Не кажется Вам, что сейчас пришла наша очередь?
Она качает головой и улыбается:
— Ах, Эндрю, твой шарм любого доведет до греха.
Подаю ей чашечку кофе, и мы садимся на мой незапятнанный диван.
— Твой звонок меня удивил. Мне прям стало любопытно, во что ты встряпался, мой мальчик?
Я позвонил ей вчера, и сказал, что мне нужна ее помощь.
— Я хочу, чтобы Вы поговорили с одним моим другом.
Ее глазки заблестели.
— Не женщина ли это?
Я улыбаюсь:
— Да. Кэтрин Брукс.
— Ты всегда был одним из тех, кто сначала целовал девочек, а потом заставлял их плакать. И о чем же ты хочешь, чтобы я поговорила с мисс Кэтрин? Ты же ее не обрюхатил, нет?
— Господи, нет.
Она сурово ведет бровью.
— Извините.
Она кивает, а я продолжаю:
— Я надеялся, что Вы сможете поговорить с ней о … прощении. Втором шансе. Искуплении.
Она делает глоток чая и задумчиво смотрит.
— «Человек ошибается, Бог прощает».
Точно. Я еще думал послать Стивена и Мэтью выступить в мою защиту. Но они заинтересованные лица. Кейт никогда на это не купится. И, прежде чем вы спросите, я бы никогда не стал просить Эту Сучку. Слишком рискованно. Когда дело касается доводов и убеждений, моя сестра превращается в ручного льва. В одну минуту она милая и игривая, но одно неверное движение? Она раздерет тебе морду.
Сестра Беатрис религиозная женщина. Добрая. Честная. Если кто-то и сможет убедить Кейт, что мужчины — что я — способен измениться, дак это она. Тот факт, что она обожает меня практически также сильно, как и женщина, что меня родила, также не помешает.
— И кого же должна простить эта молодая леди?
Я поднимаю вою руку.
— Меня.
— Поиграл в невежду, да?
Утвердительно пожимаю плечами.
— Я уже пытался сделать все, что только можно, чтобы исправить ситуацию. Осталось только сделать на заднице тату с ее именем и проскакать так через Стадион Янки.
Это я приберег для следующей недели.
— Мужчины часто хотят то, что им больше не принадлежит, Эндрю. Мне хочется думать, что ты не из таких. Значит, если я поговорю с той девушкой и уверю ее, что она может опять доверить тебе свое сердце, что ты намереваешься с этим делать?
Смотрю в ее небесно-голубые глаза. И без тени сомненья в голосе говорю ей: