Шлеп-шлеп-шлеп.
— Что за херню ты ей сказала, Александра?
Шлеп-шлеп-шлеп.
Она смеется.
— Мой Бог, да расслабься ты. Я не видела тебя таким побитым уже… ну, никогда. Сейчас, когда ты не такой ничтожный и печальный, это даже как-то весело.
В настоящий момент мое положение с Кейт, как карточный домик. Я сумел подняться на несколько этажей, но легкий трепет и вся эта фигня развалится.
— Если ты мне там испоганила все, я…
Шлеп-шлеп-шлеп.
— Знаешь, стресс способствует раннему поседению. Будешь продолжать в том же духе, будешь выглядеть, как отец еще до тридцати.
— Рад, что ты находишь это забавным. Я нет. Мы сейчас говорим о моей чертовой жизни.
Это ее отрезвляет. Она склоняет голову на бок. Оценивая меня. И голос ее больше не такой дразнящий.
Он нежный, искренний.
— Я горжусь тобой, ты знаешь. Держишься. Идешь до конца. Ты… такой взрослый. — Она нежно улыбается. — Никогда не думала, что доживу до такого.
Она меня обнимает.
— Все будет в порядке, Дрю. Обещаю.
Когда мне было восемь, у отца случился сердечный приступ. После того, как родители уехали в больницу, Александра пообещала мне, что все будет в порядке.
Но не было.
— Тебе это Кейт сказала?
Она качает головой:
— Не так буквально.
— Тогда откуда ты знаешь?
Она пожимает плечами:
— Это все эстрогены. Они наделяют нас экстрасенсорными возможностями. Если бы у тебя была вагина, ты бы знал тоже.
Макензи гордо поднимает руку вверх.
— У меня есть багина.
Широко улыбаюсь.
— Да, милая, есть. И однажды она поможет тебе править миром.
— У Джонни Фицжелальда есть пенис. И он говолит, что его пенис лучсе, чем моя багина.
— Джонни Фицжеральд — идиот. Вагины всегда побеждают пенисы. Они как криптонит. Пенис против них беззащитен.
Моя сестра прекращает наше обсуждение.
— Лад-но. Заканчивайте свою милую беседу. Хотя, я уверена, что воспитатель Макензи будет рада послушать все это. Как раз перед тем, как заявить на меня в органы опеки.
Я поднимаю вверх руки.
— Я просто пытаюсь рассказать ей, как оно на самом деле. Чем скорее она познает свою силу, тем богаче она будет.
Смотрю на часы. Мне надо наверх. Смотрю на Макензи.
— Ну что там, милая?
— Восемьдесят доллалов.
Ох!
Надо бы мне брать со своих клиентов больше. Или разработать какой-нибудь график платежей.
Когда купюры отправляются в банку, Александра берет ее за руку.
— Пойдем Макензи, зайдем в магазин Американка и потратим немного денег Дяди Дрю.
— Ладно!
Они проходят через холл, но останавливаются перед двойными дверями. Макензи шепчет что-то Александре и отдает ей свои шарики.
Потом опять бежит ко мне.
Хватаю ее на руки и крепко прижимаю к себе, а она обнимает меня своими ручками и сжимает в объятиях.
— Я люблю тебя, Дядя Длю.
Вы когда-нибудь пили брэнди? Я сам обычно предпочитаю виски. Но хороший стаканчик брэнди согревает вас всего, изнутри. Вот также и сейчас, прямо здесь.
— Я тоже люблю тебя, Макензи.
Она отклонятся назад.
— Знаес сто?
— Что?
— Кейт, сплосила меня, кем я хочу стать, когда выласту.
Я киваю.
— И ты сказала ей, что хочешь стать принцессой?
Она так замечательно морщит лобик и качает головкой.
— Я не хочу быть Плинцессой.
— Ну, это облегчение. А кем ты хочешь быть?
Она улыбается.
— Банкилом.
— Классный выбор. Почему ты поменяла свое мнение?
Она играет своими пальчиками с воротником моей рубашки, когда говорит мне:
— Ну, Кейт инвестионый банкил, а ты говолис, сто будес мной голдится, если я буду как она. Вот поэтому я и хочу.
Когда ее слова оседают в моей голове, я спрашиваю ее серьезно:
— Макензи, а ты говорила Кейт, что я хочу, чтобы ты стала, как она, когда вырастешь?
Видите эту улыбку? Это улыбка не четырехлетнего ребенка. Это, леди и джентльмены, улыбка гения.
— Да.
Закрываю глаза. Усмехаюсь. Не могу поверить, что я сам до этого не додумался. Макензи — идеальное оружие. Моя собственная малышка Борг 27 Сопротивление бесполезно.
— Милая, — говорю я, — ты оказала Дяде Дрю огромную услугу. Все, что хочешь на рождество, только скажи и оно твое. Что угодно.
Ее глаза становятся большими от представившейся возможности. Она смотрит на мою сестру, а потом заговорщически шепчет:
— Можно мне пони?
О, Господи.
Думаю об этом ровно секунду.
— Конечно.
Она обнимает меня еще крепче и взвизгивает.
— Только… не говори маме, пока его не пливезут, ладно?
Как бы мне не пришлось после этого проситься в программу по защите свидетелей.
Макензи целует меня в щеку, и я ставлю ее на ноги. Она скачет назад к Александре, и я машу им, когда они идут к выходу.
Глава 25
Шагаю к офису Кейт, как солдат, сошедший на нормандский берег. Она сидит за своим столом и что-то строчит в желтом блокноте.
— Я вернулся. Скучала по мне?
Она не поднимает глаз.
— Ужасно.
Сарказм — старинное средство защиты, часто описываемое в книжках. Подыгрываю ей:
— Я знаю, что я тебя достал. И что же меня опять вознесло на вершину? Сестра Би?
Кейт отталкивается назад от своего стола, и кладет ногу на ногу. На ней новые туфли. Я не видел их раньше. Black Mary Janes на шпильках и ремешком вокруг щиколотки. О, Боже.Идеальное сочетание порочности и изысканности. Кроткости и сексуальности. И мой бедный отверженный член бьется в конвульсиях, когда я представляю всякие фантастичные — и полу-легальные — вещи, что я мог сотворить с ней, когда она в этих туфлях.
Никогда не был фетишистом, но сейчас подумываю, может, стоит начать.
Голос Кейт возвращает меня из грязных мыслей.
— Нет. По правде говоря, это был визит твоей сестры. Деликатность, смотрю, в вашей семье не водится?
Умм… ох.Этого я и боялся.
— У Александры серьезные психологические проблемы. У нее неустойчивая психика. Тебе не следует слушать, что она говорит. У нас в семье все так и делают.
— Она выглядела абсолютно вменяемой, когда была здесь.
Пожимаю плечами.
— Душевная болезнь — коварная штука.
Она с сомнением прищуривает глаза.
— Ты это не серьезно, ведь так?
Черт.Никакой лжи.
— Технически, она никогда не обследовалась. Но ее идеи о справедливости и возмездии можно считать ненормальными. Только представь. Долорес… в десять раз умнее, чтобы усовершенствовать свою технику.
Лицо Кейт становится напряженным от понимания моих слов.
— Ох.
Вот так. Добро пожаловать в мой мир, дорогая.
— Она принесла мне кофе, — говорит Кейт, — стоит его пить?
Мы оба подозрительно смотрим на стаканчик с кофе из Старбакс.
Когда мне было тринадцать, я продал с аукциона нижнее белье Александры в мужской раздевалке. Нестиранное белье. Когда она об этом узнала через сарафанное радио среди старших сестер, она вела себя спокойно, никак не показывала, что она в курсе. А потом она сдобрила мой Coco Pebbles 28слабительным с шоколадным вкусом. Я три дня не вылезал из туалета.
Ну да, я понимаю, что она вряд ли принесла это сюда из ненависти к Кейт, но все же…
— Я бы не стал.
Она сдержанно кивает и отодвигает от себя стаканчик.
— Что ты думаешь о Маккензи? Мне, правда, хотелось присутствовать при вашем знакомстве.
Сейчас ее улыбка теплая и искренняя.
— Она замечательная.
— Уверен, тебе будет приятно узнать, что она испробовала твой калькулятор на мне, когда я столкнулся с ними внизу.