Ее улыбка становится шире.
— Это хорошо.
Я качаю головой, а Кейт говорит:
— Теперь я понимаю, почему Александре понадобилась банка для плохих слов, поскольку ты проводишь много времени с Маккензи.
— Ты о чем?
Она пожимает плечами.
— Она говорит, как ты. Знаешь, не каждый день можно услышать, как четырехлетка говорит, что Прекрасный Принц это просто придурок, который только мешает Золушке.
Моя девочка.
— Плохие слова — хороши для души.
Кейт сдерживается, чтобы не засмеяться. И она такая соблазнительная. Не могу больше терпеть и склоняюсь над ее стулом, своими руками завлекая ее в ловушку. Хватит болтать. Пора переходить к делу.
— Пошли, прогуляемся.
Говорю тихим, убедительным голосом.
— Ни за что.
И абсолютно безэффективно.
— Давай, Кейт, это займет всего минуту. Хочу тебе кое-что показать.
Она фыркает.
— Что ты сделаешь? Наймешь цирк Братьев Ринглинг для представления в фойе? Организуешь торжественный парад в мою честь?
Я смеюсь:
— Не смеши меня. Я бы не сделал ничего подобного.
Кейт скептически ведет бровью.
— Ну, ладно, ты права. Я способен на такое. Но не сегодня.
Она отталкивает меня назад и встает. Я не возражаю.
— Ты ведь не боишься, да? — спрашиваю я, — Боишься, что не сможешь себя контролировать, когда окажешься со мной наедине?
Для таких людей, как я и Кейт, вызов — это как проститутка среди группы сексуально-озабоченных. Практически нет никакого шанса, что их это не заведет.
— Если ты говоришь о боязни прибить тебя, пока вокруг нет свидетелей, чтобы выступить против меня, тогда мой ответ «да». Хотя, должна признать, от двадцати до пожизненного мне кажется не такой уж и высокой ценой сейчас.
Думаете, ей нравится словесная прелюдия также сильно, как и мне? Должна нравится. Она хорошо с этим справляется.
Она начинает ходить кругами, при этом теперь ее стол находится между нами.
— Слушай, Дрю, у меня новый клиент. Ты знаешь, как это бывает. Я не могу позволить себе… отвлекаться прямо сейчас.
Воспринимаю это как комплимент.
— Я тебя отвлекаю?
Она начинает раздражаться.
— Я не это имею в виду.
Потом выражение ее лица меняется. И она начинает меня упрашивать:
— Тебе надо это прекратить, — она машет руками в воздухе, — эту твою миссию. Просто перестань. Пожалуйста.
Когда Стивену было одиннадцать, на заднем дворе своего дома он врезался в дерево во время игры в тачболл, и рассек себе лоб. С тех пор я не могу забыть, как он умолял свою мать не возить его в больницу. Потому что он знал, что ему будут накладывать швы. А швы — это хреново в любом возрасте.
Но Джейни Ранхарт не сдавалась. Она все равно отвезла его к врачу. Потому что, не смотря на то, что Стивен был напуган, даже если он этого не хотел, она знала, что ему это необходимо.
Понимаете, к чему я веду?
— Сейчас дело за тобой, Кейт. Я же тебе говорил с самого начала. Хочешь, чтобы я ушел, тогда сходи со мной куда-нибудь в субботу.
Она закусывает губу. И смотрит вниз на свой стол.
— Ладно.
Еще раз?
— Прости? Можешь, пожалуйста, повторить?
Она встречается со мной взглядом. Нерешительным, но смиренным. Как у тех, кто стоит в очереди на карусель. Готовы на нее сесть, но не совсем понимают, нахрен им это нужно.
— Я сказала «да». Я поужинаю с тобой в субботу.
Все. Это официально. В аду наверно все покрылось льдом к чертовой матери.
— Поговорив с твоей сестрой, я кое-что поняла…
Что любишь меня? Что я тебе нужен? Что не можешь без меня жить?
—…Я думаю, тебе нужен какой-нибудь заключительный этап, Дрю, чтобы обрести ощущение завершенности.
О, нет.Никаких заключительных этапов. Все, что угодно, только не это.
Заключение —это вымышленное слово, которое придумали женщины, чтобы они могли обдумывать что-нибудь и говорить об этом, пока оно не скончается. А потом, после того как это благословят и похоронят, заключениедает им оправдание откапать это снова и поговорить об этом еще.
Ребята, не делайте этого. Никогда.
Все кончено. Затмение. Конец.
Вот такое чертово заключение нам надо.
— Заключительный этап?
Она подходит ко мне.
— Я думаю, что отношения между нами начались и закончились так стремительно, что у тебя не было времени, чтобы как-то адаптироваться к этому. Может, если мы проведем еще немного времени вместе… если мы поговорим за пределами офиса… ты поймешь, что после всего, что случилось, самое лучшее, на что мы можем надеяться — это остаться друзьями.
Я почти уверен, что она не имеет в виду друзей по сексу. А это мне не подходит.
Парень не может дружить с девушкой, к которой его влечет. Так не бывает. Потому что в какой то момент его член возьмет верх. Парень будет вести себя, как раньше, разговаривать, как обычно, но — как какой-нибудь бедолага, зараженный теми уродами из фильма Чужой —это будет уже совсем не он. И с того самого момента каждое движение, каждый жест будут направлены на достижение цели своего члена. Которая уж точно никак не связана с дружбой.
Кроме того, у меня есть друзья — Мэтью, Стивен, Джек. И я не хочу трахать кого-нибудь из них.
— Друзья?
Она не обращает внимания на отвращение, которое я испытываю от такой идеи. Или ей просто плевать.
— Да. Нам надо заново познакомиться, как коллеги. Как равные. Это не свидание. А скорее деловая встреча двух коллег.
Отрицание — мощная вещь. Но в данный момент, я просто возьму, что мне предлагают.
— Значит, ты мне говоришь, что сходишь со мной куда-нибудь в субботу? Это все, что меня интересует.
Она колеблется. Потом кивает:
— Да.
— Отлично. Больше ничего не говори. Я заеду за тобой в семь.
— Нет.
— Нет?
— Нет. Я сама приеду на встречу.
Интересно.
Говорю медленно:
— Послушай, Кейт. Я знаю, что ты не так много ходила на свидания, учитывая каким идиотом был твой дружок, с которым ты помолвилась еще до того, как выросла из лифчика нулевого размера. Но в таких случаях, как этот, предполагается, что парень, то есть я, заезжает за девушкой, то есть тобой. Таков неписанный закон.
Видите, как у нее сжались губы? Как она распрямила плечи? О, да, она готова на меня наброситься.
— Я только что тебе сказала, что это не свидание.
Пожимаю плечами.
— Семантика.
— Давай предположим, чисто гипотетически, что это свидание. Это будет первоесвидание. И я бы никогда не позволила незнакомому мужчине заявиться ко мне домой на первом свидании.
Провожу рукой по волосам.
— В этом нет никакого смысла. Ты знаешь меня. Мы были в позе 69. Я бы сказал, ты меня знаешь довольно хорошо.
— Слушай, это мои условия. Если тебе это не подходит, мы можем просто об этом забыть.
— Подожди, подожди. Давай не будем торопиться. Хорошо. Можешь заехать ко мне. В семь. Точка.
— Ладно.
— Но у меня тоже есть условия.
Она резко начинает возражать:
— Я не буду с тобой заниматься сексом!
Заставляю себя сделать удивленный вид:
— Я поражен. Правда. Кто говорил о сексе? Никогда бы не стал рассматривать секс, как часть нашего договора.
А потом улыбаюсь.
— Это на выбор. Форма одежды — тоже.
Она закатывает глаза.
— Это все?
— Нееет.
— Что еще ты хочешь?
О, малыш. Если бы ты только знала. Хотя, может даже лучше, что не знает. Не хочу ее спугнуть.
— Мне надо четыре часа. Хотя бы. Беспрерывно. Хочу поговорить с тобой, поужинать — закуски, холодные, горячие, десерт — вино, танцы…
Она поднимает руку вверх:
— Никаких танцев.
— Один танец. Это не обсуждается.
Она смотрит в потолок, обдумывая свои возможности: