Полковник утвердительно кивнул.
— Бриллиант. Да, пожалуй.
Гриффин не сводил с него взгляда.
— Я до сих пор так и не понял, собираетесь ли вы играть роль доброго дядюшки при юной леди или тайного воздыхателя при вдове?
— Вдова, похоже, не слишком мне доверяет, — отозвался полковник.
Впрочем, как показалось Гриффину, его это совсем не задевало.
— Должно быть, у этой дамочки недурной вкус, — вкрадчивым тоном произнес Гриффин.
— Нет.
Полковник еще некоторое время придирчиво рассматривал галстук, после чего, недовольно буркнув что-то себе под нос, сорвал его и швырнул на кровать, где уже лежала целая груда шейных платков. Затем Джек протянул руку к Гриффину за другим. Тот повиновался.
— Она начисто его лишена, — произнес Джек тихо. Повязав новый галстук, он удовлетворенно кивнул своему отражению в зеркале и спрятал кончики под жилет. — Будь у нее хоть капля вкуса, она бы и близко не подпустила к себе такого человека, как я, а между тем она меня не гонит. Однако она на редкость проницательна, эта темноволосая вдовушка. Держится настороженно и неуверенно, как еще не оперившийся соколенок.
— В таком случае, сэр, остерегайтесь ее коготков, — произнес Гриффин с беспокойством в голосе. — Я не люблю женщин и не доверяю им. Они только все усложняют.
— Ах вот оно что! — пробормотал полковник, прикрепляя часы на цепочке к карману жилета. — Итак, что нового ты можешь мне сообщить?
— Мисс София больше всего времени проводит в модных лавках, не считая отдельных визитов без сопровождения компаньонки в городской особняк лорда Веддера, а также в пользующиеся сомнительной славой кофейни. К слову, ее видели там в обществе разных джентльменов. Миссис Уайлдер предпочитает редко выходить из дому, хотя время от времени навещает свой приют.
— Хорошо, — ответил полковник. — А как насчет Дженетт Фрост и леди Диббс?
— Дженетт Фрост хихикает с кавалерами. Ее отец пьет с каждым днем все больше, а лорд Веддер является его главным собутыльником. Кроме того, он — последний любовник леди Диббс.
— Веддер? — На лице полковника отразился неподдельный интерес.
— Да. Но не стоит себя обнадеживать, полковник. Вряд ли эта парочка станет лазить по крышам, не говоря уж о том, что леди Диббс несколько полновата для того, чтобы, подобно Призраку, пробраться в дом через окно.
— Да, пожалуй, — согласился полковник. — И тем не менее за этим явно что-то кроется.
— Джеймисон опять на вас наседал?
— Он дал мне ровно две недели на поимку вора. — Полковник нахмурился. — Во всей этой истории с письмом есть нечто такое, что выше моего понимания, и мне это совсем не нравится, Гриф. Джеймисона чуть было удар не хватил, когда я напомнил ему о том, что в данный момент подчиняюсь указаниям лорда Ноулза. — Он натянул перчатки на руки. — Что же в этом проклятом письме, если он поднял столько шума?
— Я как раз пытаюсь это выяснить, полковник, и не без некоторого успеха. Как мне стало известно, письмо, о котором идет речь, отправлено из Виндзорского замка.
Сьюард тут же остановился и вскинул голову:
— Любопытно!
Гриффин нахмурился, заметив, что сюртук сидит на полковнике не так, как следует.
— И от кого же именно во дворце?
— Этого я пока еще не знаю. Но у меня там есть свой человек, который обладает хорошим нюхом на такие вещи.
— Насколько мне известно, в самой резиденции сейчас никого нет, если не считать старого короля, — заметил полковник. — А он уже очень давно перестал играть какую-либо роль в политических делах, после того как его признали умалишенным и его сын был объявлен регентом.
Гриффин отступил на шаг, чтобы оценить плоды своих усилий в качестве камердинера.
— По-моему, полковник, бриллиант подойдет вам как нельзя лучше.
Энн сидела, уставившись с каменным видом на свое отражение в зеркале. На ней было новое платье. Его доставили только этим утром вместе с бальными туфлями, украшенными хрустальными пряжками, шелковыми чулками с тонкой вышивкой и усыпанной крошечными золотистыми блестками шалью.
Густой травянисто-зеленый оттенок ткани придавал рукам Энн интересный оттенок, они казались выточенными из слоновой кости. Подол платья, а также глубокое декольте и короткие рукава с буфами были отделаны каймой из золотистого шелка. Еще вчера вид этого платья доставил бы ей удовольствие. Сегодня ей было все равно.
Могла ли она полюбить Джека? Едва эта чудовищная мысль пришла ей в голову, Энн уже была не в состоянии думать ни о чем другом. Но ведь это же просто нелепо! «Любовь? Что я знаю о любви?» — с горечью размышляла Энн.
Когда-то ей довелось испытать то, что люди называли любовью. Она вышла замуж лишь для того, чтобы в течение двух последующих лет укорять себя за бессердечие, поскольку ее любовь иссякала по мере того, как росла привязанность к ней Мэтью. Как бы она ни пыталась полюбить мужа, переложив на него тем самым хотя бы часть непомерного бремени — нет, дара, подумала Энн в приступе ярости, — она оказалась не в состоянии этого сделать. И это привело его к гибели.
В своем последнем письме к ней Мэтью ясно дал понять, что полностью освобождает ее от каких бы то ни было брачных обязательств единственно доступным ему способом — идя на верную смерть. Только она отнюдь не чувствовала себя свободной и, как видно, уже не будет чувствовать никогда.
Энн подалась вперед. У нее раскалывалась голова, и она поднесла пальцы к вискам. Она не имела права назвать свое чувство к Джеку любовью. Просто не имела права, и все тут! Стоит Джеку узнать о том, кто она такая, и он проникнется к ней презрением.
Энн вскинула голову, уставившись на женщину в зеркале лихорадочно блестевшими глазами. Да, пожалуй, именно здесь и кроется разгадка. Джек Сьюард стал для нее болезненным пристрастием, чем-то вроде наркотика — таким же, как прыжок через пропасть шириной в десять футов, когда до земли внизу добрых сто. Любовь к Джеку просто делала ставки в этой игре выше, отчего и сама игра становилась опаснее, извращеннее и вместе с тем увлекательнее.
Нет! Что-то в глубине ее души яростно протестовало против столь ужасного обвинения, однако Энн не хотела прислушиваться к внутреннему голосу. Чувство полной безнадежности и презрения к себе гнало ее вперед, заставляя забыть об утрате.
Она уже не отдавала себе отчета в том, что делает и почему. Среди бессвязных мыслей, заполнивших ее сознание и рвущихся наружу, лишь одна казалась ясной и определенной: ей следует держаться от Джека подальше.
Глава 11
Китайские вазы с яркими сентябрьскими розами украшали столы. Отполированные до блеска буфеты отражали маслянистый блеск восковых свечей, с верхнего этажа доносились нежные звуки струнного квартета. Праздничный прием в доме Нортов только начался, и приглашенных гостей пока прибыло не больше дюжины.
Джек Сьюард был одним из первых. Он тут же отправился на поиски Энн. Ему нужно было ее увидеть, переговорить с нею, чтобы убедиться в том, к каким последствиям привел его мимолетный поцелуй. Впрочем, поправил себя Джек, криво усмехнувшись, это едва уловимое слияние губ, этот короткий обмен вздохами едва ли можно назвать поцелуем. Однако он оставил в его душе след гораздо более глубокий, чем любая другая подобная встреча — кроме, быть может, еще одной. Но то воспоминание волновало его совершенно по-иному.
— Полковник Сьюард! — София тут же устремилась к нему в сопровождении какой-то рослой женщины с густыми каштановыми волосами.
— Мисс София!
— Джулия, дорогая! — София подхватила под руку высокую даму с добродушным лицом. — Я должна представить вам полковника Сьюарда. Полковник, это старинный друг нашей семьи, мисс Джулия Нэпп.
— Мне очень приятно, мисс Нэпп, — ответил Джек, поклонившись.
— По-видимому, на одной из главных дорог произошел несчастный случай, — произнесла София, осмотревшись. — Мало кто из приглашенных уже явился.
— Без сомнения, — согласился Джек.