Эта гигантская разница в возрасте повергала Кристину в ужас. Она пыталась заставить себя не думать о жестоких цифрах, датах, календарях. Она гнала мысли о своем и его возрасте, словно жестокий навет. Но факт есть факт, от него не уйти.
– «Ты старше его на целых двенадцать лет… – слышала она свой собственный внутренний голос. – Это безумие!»
– Ну, ты у меня держишься молодцом? – заботливый голос Никиты, как и всегда, был полон энергии и природной силы.
Они познакомились с Никитой волей самого провидения. Полтора года назад. Тогда между ее работой и домом выросла невидимая глазу стена, пропускавшая ее только в одну сторону – только на работу. Возвращаться домой, в семью, к мужу стало для нее мукой.
Был поздний вечер. Кристине не хотелось идти домой. Она кружила на своем автомобиле по освещенному фонарями городу и почти машинально заехала в кинотеатр. Этим можно скоротать, как минимум, два часа. До очередного сеанса еще оставалось время, и она взяла в баре чашку горячего капуччино.
Он сидел за соседним столиком. Один. Молодой, рослый, красивый. Его мужественное лицо украшала удивительная улыбка. Почему он один? Такой мужчина просто не может пребывать в одиночестве. Ей хотелось спросить его об этой странности, обратиться к нему. Так располагали к себе его большие, почти зеленые глаза.
– «Ах, да, конечно! – подумалось ей в тот момент. – Он, верно, ждет кого-то. Сейчас покажется великолепная блондинка лет восемнадцати, подсядет к нему, и… Положит свою голову ему на плечо. Мужчина, которому хочется положить голову на плечо. Спрятаться в его объятьях…»
– «У вас такие грустные глаза… – сказал он вдруг, обратившись к Кристине. – Хотите, я попробую вас рассмешить?»
– «Грустные глаза?.. Нет, просто уставшие», – Кристина не поверила своим ушам, растерялась, стала оправдываться.
– «Я же вижу, что грустные, – спокойно ответил юноша. – Если не хотите веселиться, давайте я погрущу вместе с вами?»
Он улыбнулся, и у Кристины защемило сердце. Неужели такие бывают?
«А вы разве никого не ждете?» – спросила она его вдруг.
«Захотелось побыть одному», – ответил он, и она, буквально кожей, почувствовала его искреннюю, не знавшую отчаянья душу.
«Что ж, вы заговариваете е незнакомкой?» – сама не зная зачем, парировала Кристина.
«Просто я посмотрел на вас… И мне расхотелось быть в одиночестве. Впрочем, если вы не рады нашему знакомству…»
«Я рада», – выпалила вдруг Кристина, и тут же зарделась столь несвойственным ей румянцем.
Он рассмеялся – весело, задорно, завораживающе. Кристина еще больше смутилась и, неожиданно для себя, тоже рассмеялась.
«Вы так прекрасны, – сказал он с необыкновенной нежностью через секунду. – Кто отпустил вас одну?»
«Я сбежала…» – Кристина сказала это и тут же осеклась.
«Да, вы можете!» – он произнес это так весело и в то же время так серьезно, что Кристина чуть не расплакалась.
Господи, он словно бы смотрел в ее душу! Смотрел и видел. Видел Кристину насквозь, видел и не презирал. Нет, напротив, он смотрел в ее душу любящими глазами. Взял в ладони и смотрел – чуткий, нежный, завороженный ее красотой.
«Я сейчас разревусь…», – прошептала Кристина и коснулась кончиков своих глаз.
«Хочешь поплакать – плачь…», – сказал юноша, подсел к ней и открыл свое плечо.
И она разревелась – прямо здесь, в киношном баре, на плече у незнакомого мужчины, совсем еще мальчика. Она разревелась, испытывая счастье. Замужняя, серьезная тетка на плече у юноши с большими зелеными глазами. Ей было стыдно до ужаса, и ей совсем не было стыдно.
Мужчина, которому хочется положить голову на плечо…
*******
– Золотце мое, чего ты молчишь? Задумалась о чем-то? – Никита весело рассмеялся в телефонную трубку.
– Да, Никита, задумалась, – протянула Кристина, но тут же взяла себя в руки: – Нет, не задумалась. Просто что-то со связью…
– У тебя действительно все хорошо? – переспросил Никита встревоженным голосом.
– Все нормально, не волнуйся, – Кристина буквально выдавила из себя эти слова. – Как погода в Лондоне? Хорошая?
– Да, нормальная лондонская погода. Дождь моросит, люди ходят, – отшутился Никита. – Но что-то с тобой не так? Чувствуешь ты себя нормально? Не тошнит? Ничего не болит?
– Потягивает…
Вот уже несколько дней боль внизу живота была нестерпимой. Кристине казалось, что этот спазм уже никогда не пройдет, что она будет мучиться этой болью до скончания времен. Иногда приступы этой боли доводили ее до головокружения, до полуобморочного состояния.
– А ну, дай-ка я поговорю с нашей малышкой, – скомандовал Никита.
Кристина постояла секунду с каменным лицом, потом послушно отняла трубку мобильного телефона от своего уха и приставила ее к животу. «Какой он все-таки ребенок…»
– Девочка моя, ты что безобразничаешь? – нежный, отеческий голос звучал в трубке. – Мамочке же больно. А ну-ка, давай будем молодцом – повернем головку…
Кристина снова прочувствовала всю силу этой боли, от которой, как ей казалось, она только, наконец, отвлеклась.
«Какой он все-таки ребенок! – эта мысль снова раздосадовала Кристину. – Он верит, будто бы с плодом можно разговаривать! Он же ничего не слышит! И уж, конечно, ничего не понимает!»
– Малышка, маме тяжело держать тебя в животике. У нее и животик болит, и ножки болят. Помнишь, я тебе рассказывал, у нее, – тут Никита перешел на заговорщический шепот, – плошкоштопие… И она никому про это не рассказывает. Стесняется… Это большая тайна! Только мы с тобой знаем… Когда вырастешь, никому об этом не рассказывай!
Кристина мысленно улыбнулась. Однажды у них с Никитой вышел шуточный спор. Никита как-то искал повод задержаться, не уходить после их короткой встречи. Придумал какой-то нелепый повод, сказал, что он нужен Кристине «как доктор». Кристина ответила, что доктор ей не нужен, потому что она абсолютно здорова.
Никита не сдавался и потребовал от нее добровольного согласия на немедленное «медицинское освидетельствование». С боем – шумной возней на кровати – оно было проведено. И у Кристины обнаружилось плоскостопие! Она тогда очень удивилась и переспросила: «Плошкоштопие?!» От неожиданности вышло именно шепелявое «плошкоштопие». Очень комично… они оба смеялись.
Потом он часто подшучивал над ней, повторяя это так полюбившееся ему слово – «плошкоштопие». Ему нравилось видеть ее трогательное смущение, забавную серьезность ее очаровательного протеста. И сколько нежности, сколько любви он вкладывал в это слово!..
Никита всегда смешил ее, любил смешить. В такие моменты она театрально хмурилась: «Ну, перестань дурачиться!» На самом деле это значило: «Господи, как я люблю тебя!»
– Давай, золотце мое, – Никита продолжал свои бессмысленные переговоры с плодом. – Повернись, малышка. Совсем чуть-чуть… И мамочке станет легче. Ей ведь тяжело тебя носить. Ты стала совсем большая…
– «Нет, это невозможно! – Кристина начала выходить из себя. – Что за глупость?! Нет!»
Ну… и… – протянул Никита.
И вдруг у Кристины внутри живота произошло какое-то движение, боль на секунду стала еще сильнее. Но вдруг, буквально через мгновение, прекратилась. Совсем! Спазм, мучивший Кристину на протяжении нескольких дней, прошел, словно бы его и не было вовсе. Прямо на глазах, в эту самую секунду – Вот молодчина! – услышала Кристина из приставленной к своему животу телефонной трубки. – Как же тебя любит твой папа! Солнце мое! Скоро я возьму тебя на руки, и буду гладить по золотой головке. Золотой, как у мамы… Подожди, совсем чуть-чуть осталось… А сейчас давай прощаться. Я скоро приеду, пока!