— Только эта ночь, — прошептала я. — Я здесь, и я ни о чём не прошу. Просто… научи меня.
Мгновение Рэй вглядывался в меня. В спальне царила полутьма, но мне вдруг показалось, что он видит меня целиком, всю.
А потом чужой дар коснулся моего сознания, обволакивая предвкушением и дерзким обжигающим огнём. Глаза Рэя были почти чёрными в ночной полутьме, и я тихо ахнула, ощущая, как он касается меня, не касаясь, вбирая в себя моё нагое тело одним лишь разумом. И, кажется, он совершенно не собирался останавливаться.
Алое сияние обрисовало контур его тела, упругие мышцы, талию, бёдра, и моё дыхание сделалось резким и прерывистым. По телу прокатилась лёгкая дрожь, и я вдруг чудовищно захотела оказаться распростёртой перед ним на кровати, открытой и доступной ему по-настоящему, а не только в своём сознании. Даже при всей своей неопытности я ощущала желание, новое, необычное, и это манило и кружило голову, словно полёт на драконе в сильных мужских руках.
— Без далеко идущих последствий и переживаний? — спросил Рэй негромко. — Ты ведь знаешь, кто я.
— Знаю, — прошептала я. — Без… далеко идущих последствий. Артефакт у тебя есть?
— Да.
Уже не думая, что делаю, я потянулась к его губам первой. И поцеловала его, глядя ему прямо в глаза.
Меня словно пронзило током. Рэй перехватил мой порыв, поймал мой рот губами, целуя меня в ответ, и одновременно его рука прошлась по моему голому плечу, царапнув его ногтями. Одно движение пальцев вдоль позвоночника заставило меня ахнуть — и открыть сознание полностью, забыв, что я привыкла прятать эмоции, забыв обо всех своих привычках, потому что Рэй целовал меня всё глубже и опаснее, каждым прикосновением говоря: «Ты моя этой ночью. Моя, и нет дороги назад».
Я едва ощутила, как он укладывает меня спиной на прохладные чёрные простыни. Всё тело ныло, умоляло, заставляя меня выгнуться Рэю навстречу, и я не сдержала жалобного возгласа, отрываясь от его губ.
— Ну нет, будущая напарница, — прошептал он. — Ты будешь наслаждаться долго.
— Хочу… прямо сейчас, — выдохнула я. — Ты меня раздразнил.
— Ммм. Хочешь на скорую руку съесть десерт, чтобы потом вдумчиво и медленно дегустировать суп?
Я запустила руку ему в волосы.
— И закуски, — прошептала я. — Особенно закуски.
Рэй негромко засмеялся:
— Кажется, мне почти нечему тебя учить.
Он протянул руку к прикроватному столику, не глядя достал что-то из ящика, и золотая пирамидка вспыхнула на краю кровати. Отблески её света обняли нас обоих, накрыли обнажённые тела, и мне вдруг показалось, что мы видим общий сон. Сон, от которого кружится голова, а желание делается лишь острее.
Пальцы Рэя скользнули ниже, обрисовывая мой живот. Я резко вздохнула — и закрыла глаза под его ласками, совершенно забыв обо всём остальном. О мире за пределами кровати. Было лишь моё тело, отзывающееся на его касания всё острее, лишь его глаза, в которых было желание и что-то странно похожее на нежность…
…И чувство вины. Но бывшие принцы, защищающие империю, не испытывают чувства вины, правда?
— Впервые оказываюсь в постели с другим агентом, — прошептал Рэй. — Внесём это в досье или пусть кусают локти, не зная всей правды?
Его ладонь скользнула ниже, и у меня вырвался короткий стон. А потом я и вовсе забыла, о чём он меня спрашивал.
Рэй всё ещё касался меня даром, алые вспышки охватывали его тело, и я вновь застонала, подаваясь ему навстречу. Мои руки сами обвили его шею, и мир исчез, растворился вместе с Академией, подземным садом и обсидиановым големом, стоящим на страже. Во всей вселенной остались только Рэй и я — и наш поцелуй, требовательный, глубокий, неистовый. Сердце замирало, когда я понимала, что сейчас произойдёт, но лихорадочная дрожь возбуждения, пробегающая по позвоночнику, была сильнее. Кожа горела огнём, и я с ума сходила от желания.
— Мне мало поцелуев, — прошептала я. — Рэй…
Рэй оторвался от моих губ. Коснулся лбом моего лба, дыша тихо и прерывисто, подался назад, и я услышала шорох сбрасываемой одежды. Штаны приземлились где-то на полу, а рубашка отлетела на край кровати.
Из сада доносился запах ланолии. Горьковато-прозрачный, пронзительный и упоительно сладкий аромат окутал меня, и мир поплыл, окончательно отдаляясь. В голове не осталось ни одной связной мысли, лишь образы, обрывки, фрагменты прикосновений.
Одна-единственная мысль сверкнула молнией. Оно всегда бывает — так? Именно так? Словно это счастье, предназначенное, чтобы длиться вечно?