Эоран. Чернокнижник. Рунный мастер. Шарлатан, обещавший его семье бессмертие.
А третьим…
…Третьим был отец Рэя, лежащий на камне в беспамятстве. И, кажется…
…Он уже не дышал.
— Что, — шёпот Рэя, усиленный даром, прогремел, отдаваясь по всему залу, заставляя стены вибрировать, — что ты с ним сделал?
Бледные губы Эорана разошлись в улыбке:
— Даровал ему свободу.
Рэй рванулся вперёд, но железная рука удержала его за рубашку.
— Нет, — холодно произнёс Маркус Рише.
Рэй не успел заметить, когда глава разведки появился со своими людьми. В голове гремели молоты; всё, что он видел, — тело отца…
— Ни шагу вперёд, — произнёс монотонный голос Эорана из центра зала. — Император сменил ключ. Вы не пройдёте.
Рядом с ним стоял Джейен. Стоял над распростёртым телом императора и молча смотрел Рэю в глаза.
Этот взгляд Рэй знал слишком хорошо. Такого взгляда никогда не было у Джейена. Только император Дрэйг смотрел так, награждая и наказывая одновременно. Взвешивая своего собеседника в своих глазах.
Ещё недавно Рэй отдал бы всё что угодно, лишь бы увидеть этот взгляд вместо пустого презрения. Сейчас он отдал бы всё, лишь бы узнать, что ошибся.
Но он не ошибся.
Внешне Рэй остался стоять с неподвижным лицом, но в своём воображении он упал на колени, зажав рот в ужасе. Ноги его не держали.
Его брат…
…сделался куклой. Предметом. Вместилищем для чужого тела.
Джейен дышал, но это было ложью. Всё было ложью.
Руны защищали середину зала лучше стен из хрусталя и пламени. Но его брат всё равно оказался беззащитен перед собственным отцом.
Машинально Рэй достал пурпурный восьмигранник из кармана. Каждую секунду он помнил о его назначении, но запрещал себе об этом думать.
— Индемнитет, — произнесли его губы. — Освобождаю тебя.
И артефакт рассыпался в пыль.
Маркус Рише издал еле слышный вздох облегчения.
— Спасибо, — прошептал он.
Рэй не шевельнулся, словно не слыша. Он не отрывал взгляда от того, кто занял тело его старшего брата.
Мир застыл, как выцветшая картинка. Мир больше не имел значения.
А потом Маркус Рише шагнул вперёд.
— Ты всё-таки это сделал, — произнёс Маркус Рише. — Вижу, мы встретились вовремя, Эори.
Лицо Эорана исказилось. В изумлении, неверии, ярости — и в странной тоске.
— Ты, — выдохнул он. — Ты?!
— Я, — прозвучал спокойный голос.
И мир взорвался.
— И что было дальше? — тихо спросила я. — Маркус Рише убил твоего отца и брата?
Рэй не ответил.
Я замерла, прижимаясь к нему.
— Может быть, тебе это показалось? — прошептала я. — И твой брат оставался твоим братом, а у тебя был лишь сбой психики? Горе, перенапряжение, иллюзия, в которую вдруг захотелось поверить? И твой отец вовсе не захватывал ничьё тело, а Джейен не делался вместилищем чужой души?
— Зеро сказал мне то же самое, — бесстрастно сказал Рэй.
— И?
— Я с ним не согласился.
Император захватил тело старшего сына. Неужели Рэй был прав и чернокнижник Эоран добился успеха, а мой отец не успел его остановить? Или не хотел? Или Маркус Рише проверял, удастся ли кому-то ещё пройти его путём?
Я нахмурилась, вспоминая ещё одну деталь.
— Ты описал, как сказал «индемнитет», а потом артефакт в твоей руке рассыпался в пыль, — нерешительно произнесла я. — Что это было?
Рэй бросил на меня странный взгляд:
— Парный артефакт. Я разрушил его кодовым словом, и оба артефакта, мой и чужой, перестали действовать.
Я лишь краем уха слышала о парных артефактах, действующих на расстоянии. Они были не просто дороги — невозможно редки. Чтобы зарядить их, нужно было столько же энергии, сколько потреблял весь дворец за неделю.
Кодовые слова были разными, но всегда — хитроумно подобранными, чтобы активировать артефакт случайно было невозможно. И созданы эти артефакты были для разных задач и дел. Некоторые артефакты защищали, хотя я не знала точно, как именно. Некоторые исцеляли, другие были предназначены для того, чтобы из любой точки вдали от телепорта и передающих статуй передать одно-единственное сообщение, которое могло изменить будущее всей империи. Некоторые артефакты передавали биение сердца, и влюблённые, один из которых отправлялся воевать, слушали знакомый ритм ночами и знали, что оба живы.
А некоторые артефакты, вручаемые мятежникам, ходящим под подозрением, — убивали. И смерть эта, как рассказывал отец, не была лёгкой.