Допускаю ситуацию, когда записывать невозможно: в пути, на ходу, на морозе. Делаю тогда в блокноте символические пометки типа закорючек, которые помогают впоследствии вспомнить и записать необхо-димое, но это "впоследствии" должно быть скоро, при первой же остановке. Наконец, и собеседник далеко не всегда разрешает пользоваться авторучкой: как только вытащишь, мгновенно замолкает и ревниво следит за блокнотом. В таких случаях (это быва-ет, как правило, во время бесед с негативными героями) я прибегаю к "уводу в сторону" и к "ложным записям" - методу, которому меня научил мой мудрый старший брат. Я так называл Анатолия, а он, если его спрашивали, как он "ставит" меня среди журналистов, говорил серьезно: "Валерий, безусловно, второй в стране!" "А кто первый?" - неизменно задавался тут же "жгучий" вопрос, на который Анатолий, после паузы, отвечал с небрежной интонацией в голосе: "Ну, первых - много..." Но иногда он говорил обо мне щедро и публично: "Валюшка - это мое второе, исправленное и дополненное, издание!" Я всег-да надеялся, что в первом случае брат шутит, а во втором говорит истинную правду, но, кажется, увы, ошибался...
Итак, что значит "увод в сторону"? Положим, идет разговор, блокнот спрятан, авторучка тоже. Собеседник достаточно откровенен, руки у журналиста чешутся, но, увы, "вето" на запись наложено. Дело происходит, представим себе, на ферме, потенциальный герой - председатель колхоза. Дошли в разговоре и на самом деле до загона, где находится корова-рекордистка. Вот тут-то и пришло время "уводить в сторону":
Сколько она дает литров? А в прошлом году сколько давала? А сколько даст в будущем? Как ее зовут? Какова жирность молока? Спокойный у нее характер? Короче говоря, уймища фактологических вопросов. И наконец: - Вы не возражаете, если я запишу?
Собеседник, естественно, "не возражает", какие у него, собственно, основания противиться записи элементарных сведений, и журналист спокойно вынимает блокнот. Время от времени подбрасывая все новые вопросы фактологического характера, он беспрепятственно записывает и то, что несколько минут назад не смог внести в блокнот из-за решительного протеста собеседника. Аналогичным образом можно "уводить в сторону" и начальника цеха ("Простите, какой принцип действия этого станка?"), и тренера по гимнастике ("Какова технология сальто назад с доворотом на девяносто градусов?"), и народного судью ("Объясните, пожалуйста, что такое дееспособность? А презумпция невиновности?"), и т. д.
Скажу в заключение, что, конечно, сколько журналистов, столько и методов работы. Однако я убедился: все начинающие и молодые газетчики работают в основном по-разному, а старые и опытные - одина-ково, с небольшими отклонениями. Полагаю, это ес-тественно: жизнь диктует самый рациональный путь, и все мы рано или поздно на него выходим.
Жаль только, если очень поздно.
Бессонница
До сего момента мы вели разговор о методах и приемах сбора материала, но пришла пора сказать несколько слов еще об одной возможности журнали-ста. Вам не приходила мысль сесть за письменный стол и послушать одну очень странную персону: самого себя?
Впрочем, волноваться нет смысла: патологии в таком разговоре нет.
Помню, когда услышал (в далеком прошлом) утверждение: если всех нормальных людей переселить в Бедлам, а всех сумасшедших вернуть из Бедлама на Землю, ничего в мире не изменится. Не знаю, не знаю: как говорится, не пробовал. Человек обычно не знает, что он сам себе - клад.
Могу утверждать только то, что гомо сапиенс очень мало времени думает: за всю долгую жизнь набирается "чистыми" от часа до двадцати часов на круг. Суета пожирает почти все наши секунды, минуты, месяцы и годы. Возможно, процесс мышления на конкретные темы и занимает человека. Пойти - не пойти? Продать не продать? Выступить - промолчать? Жениться, учиться, уехать, умереть? Все эти важные житейские проблемы действительно нас волнуют. На абстракцию ни времени нет, ни желания, тоже.
Помните, древний анекдот о задумчивом человеке. "О чем вы так мучительно размышляете?" - "Я думаю о Сарочке: давать ли ей согласие на брак с паном Потоцким?" - "А он сделал предложение?" - "Нет, еще не сделал". - "Так о чем вы думаете?!" - "А вдруг сделает?"
Нам для размышлений остается только бессонная ночь. Или камера-одиночка в ожидании приговора. Предлагаю вашему вниманию одну бессонную ночь, мною проведенную. Но прежде обратимся к моему постоянному спасителю: Владимиру Далю. Вот его объяснение слова "монолог": мысли вслух, беседа в одиночку. (К счастью, даже без намека на шизофрению. Слава Богу!)
Кстати, вы ведете личный дневник? Рискну представить на ваш суд свой ночной дневничок, опубликованный (кстати, безо всякой командировки и без сбора материала).
Итак, прошу любить и жаловать мои бессонницы, а можно и не жаловать и не любить. Это уж как вам заблагорассудится.
ОТ ТРЕХ ДО ПЯТИ... НОЧИ
Бессонница на политические темы
· Дать бы каждой политической партии по "Авроре", да по одному холостому снаряду: пусть стрельнут и успокоятся.
· Талант лидера как государственного деятеля и политика заключается не столько в уровне интеллекта, сколько в безошибочном отборе советников, а уж затем в выборе из предложенного ими.
· Лично для меня лидер государства имеет политическую перспективу, если "проходит" тест на Сталина: если можно воскликнуть без запинки, как когда-то: "За Родину, за Сталина!" - "За Родину, за Ельцина!", "За Горбачева!", тогда есть шанс выжить, и то не всегда. Но вот "За Родину, за Слюнькова!", "За Зюганова!", "За Тюлькина!", "За Зайкова!" обречены, тут выговорить трудно, и противно, и весь рот в слюнях. Или, к примеру: "Я себя под Анпиловым чищу!", да еще все они "Ильичами" не пройдут, ведь никак не скажешь, как прежде: "Лампочка Ильича", - "лампочка Вольфовича"... Неужели не понимают?! Их именами ни завода не назовешь, ни заставы, ни улицы, а по именам-отчествам выше фермеровского собственного хозяйства не подняться.