Вторым источником я бы назвал факт с криминальной или безнравственной начинкой, причем истинной правдой, которая по разным причинам была скрыта от общественности, но ждала своего "урочного часа". Конечно, у любых компроматчиков есть и всегда будут политические, экономические, житейские (какие еще?) мотивы. От констатации этого обстоятельства мы никуда не уйдем, тем более что такой факт и такая правда принимают на себя функцию отложенного "на потом" компромата? (Типичный пример - история с Генеральным прокурором: я пишу эти строки, когда он еще не выступил в Совете Федерации, а петух уже прокукарекал побудку общественному мнению). Когда и кто нажмет "взведенный курок" и пустит оружие в ход? Мы вправе предположить, что вовсе не во имя торжества справедливости и нравственности. Скорее всего, в корыстных целях или во имя возмездия? Но кто мешает раскрыть правду не сегодня, а завтра? Возникает интересная юридическая и нравственная коллизия: хранитель чужой (криминальной или моральной!) тайны сам себя загоняет, как шахматисты, в цугцванг, оставаясь без хода. Донесет "куда следует"? - предатель, что грозит опасностями от потерпевших. Не донесет? - соучастник, но здесь уже прокуратура будет о нем думать. Желает, извините, на собственную задницу еще и чужие заботы навесить? - изволь, если своего геморроя мало.
Наконец, третий источник, рождающий компромат. Вы уже догадались, наверное: я имею в виду самый благородный (если прилично так говорить о компромате), да еще самый экологически чистый и даже нравственный; я имею в виду явку с повинной, сознание греха, раскаивание. Но тут же добавлю (подстраховывая себя): не рассчитываю на безупречность этого мнения. Надо спокойно и терпеливо разбираться в мотивах каждой явки с повинной. Юристы знают случаи принятия на себя чужой вины (самооговоры во имя спасения ближнего, а то богатого, хоть и не ближнего); и даже сокрытого собственного большого греха с помощью "сдачи" греха малого. Работы здесь - уймище.
И последнее: я только упомяну явление, но размышлять над его причинами еще придется (не мне, так другому автору): на сей раз я имею в виду дезинформацию, которую народ обозвал емко: "деза". Ежели проще сказать, то я говорю о Его Величестве и Его Ничтожестве: слухах, берущих на себя функцию компромата. "То ли у него украли, то ли он у кого-то украл": элементарная утечка дезы, а мы с вами вольны задуматься; выбирать "помеченного" или проваливать на всякий случай?
Отсюда (от этой классификации) мы и "танцевали".
Подведем итог. Возможно, повторившись, мы попробуем сделать акцент на нескольких ключевых мыслях. Все без исключения люди, даю-щие на кого-либо компромат, - бессовестны и корыстны. Кроме тех компроматчиков, которые, раскаявшись, сами кладут свои (не чужие!) головы на плаху общественного или уголовного осуждения. Заметьте, читатель, я говорю только о людях, за спиной у которых предчувствую или угадываю трагическую судьбу и объясненную причину. Все остальные компроматчики, помазав кого угодно, сами хотят остаться в смокингах без пылинки.
Корысть и мерзость способны вести на эшафот и праведника, и грешника. Мотивы и цели - ключ к раскрытию поступков компроматчиков. Особо отметим "отложенный" компромат (самый, как мне кажется, гнусный), когда носители тайны чужого греха используют жертву, как дойную корову: доят, пока дает молоко, а потом безжалостно пускают под нож на мясо. Такова психология мародерства: эти люди пожинают урожай на человеческой беде и страдании, беспомощности, бессилии, неспособности к сопротивлению. Не уверен, что нашел самые точные слова, чтобы вызвать читательский интеллектуальный и душевный отклик. Но тут уже мне следует встать перед вами на колени.
Завершить повествование я решусь только после сентенции, извес-тной студенту первого курса юридического вуза, но неведомой властям всех калибров: кто бы и на кого бы не дал компромат, бремя доказательств его правоты должно лежать не на "объекте", а на компроматчике: Доказал? - живи на воле с цветочком в уголочке довольного рта. Не доказал? - на нары, малоуважаемый, а цветочек оставь родственникам, пускай смотрят на свежезасушенный и вспоминают, как хорошо когда-то жили и процветали. Иначе мы из этой трясины никогда не вылезем; вот уже питерцы "двойников" изобретали, чтоб крепче обкомпроматить соперников.
Осталось самое последнее: обещанный вам финал моей собственной истории. Предлагаю: вы сделаете вид, что еще не посмотрели в конец материала, а я сделаю вид, что открываю вам "америку". Я ушел из кабинета редактора, а на столе осталось мое объяснение. Главный открыл листочек и, предполагаю, без особой радости (опять на "ты" переходить?) прочитал: "За время своей работы в прессе я никогда не был в командировке или без командировки в славном городе Ярославле". (А про себя, когда писал, думал: если б тогда вдруг оказался в Ярославле, как теперь отмывался?) Подпись. Дата.
На сей раз пронесло. И вам того желаю. Но от сумы, тюрьмы и компромата зарекаться не будем. А теперь, читатель, как принято говорить: пойдем "все, как один" на грядущие выборы! И компроМАТик прихватим для затравочки, не жалея при этом голосовых связок во имя истерик по любому поводу, чтоб не соскучиться в первом и во втором туре; ассортимент и нынче богат, как в магазинах до 17 августа минувшего года (и цены сходные): бери - не хочу!
Вечерняя Москва. 1999, 22 марта
Московские новости. 1999, 7-14 марта
"Разрешите любить!"
Последний пример выработки концепции:
"Редакция, разрешите любить! Или нет, лучше верните любовь! Ту любовь, о которой вы так хорошо пишете! Простите, я хочу сказать, что о любви писать вообще невозможно. Я буду писать о чувствах. Но вам нужны факты, что ж, факты есть.
Мне семнадцать лет, я ученик десятого класса. Далее: поступил на подготовительные курсы. Бросил. Занимался спортом - бросил. Увлекся электроникой - бросил. Увлекался музыкой - бросил. Писал стихи - бросил. Любил - люблю! Кто может запретить мне любить? Кто? Зачем они это делают, зачем врываются в душу, пытаются вырвать самое дорогое?!