Но главное, что дал этот прием, - вывод, который я мог сделать с предельной четкостью, суммируя все "траты": мои студенты - народ не меркантильный, но в то же время с явно заниженными потребностями. Я уж не говорю о том, что кроме гардероба и Лебедев, и его товарищи раскрывали передо мной свои характеры, свое отношение к "презренному металлу", свои жизненные планы и надежды. Множество живых человеческих деталей и подробностей, указанных мною в процессе игры, нашли потом отражение в очерке. Потому и называю я вопросы типа только что продемонстрированного вопросами-"кладами".
С е д ь м о е. Такими же "кладами" можно считать вопросы ситуационные в отличие от статичных. Собственно говоря, игра с десятью тысячами рублей типичный ситуационный вопрос. Он ставит собесед-ника в положение, которое заставляет его действовать, что-то предпринимать, забыв о том, что он сидит в кабинете за столом перед журналистом, который пишет в блокноте.
- Скажите, если бы вас уволили с работы, что бы вы делали?
Первая реакция буквальная: как это - уволили? за что? когда? и кто? Дело свое собеседник знает, претензий к нему нет, на работу не опаздывает, скандалит редко и не без повода - недавно, например, поругался с таким-то из-за того-то, но наверху вроде бы разобрались, выводов не сделали... Ах, абстрактно? Ну, если абстрактно, другой вопрос. Уволили бы, памятник им поставил! Потому что истинное призвание собеседника не то, чем он занимается, - а сцена! Да-да, вот уже восемь лет играет в самодеятельном оркестре народных инструментов на кларнете. Ушел бы наконец в профессионалы, и на душе было бы легче, и денег побольше.
- Если бы вам подарили лошадь?
Лошадь?! А что, остроумно. Только где ее разместить? Квартира хоть и большая, но на пятом этаже и без лифта, да и к тому же, говорят, что лошадь вниз по лестнице ходить не умеет. Пришлось бы передарить тестю, он бы продал "Москвич", купил бричку и возил пассажиров от вокзала до рынка, у него эта черточка имеется, он клубнику разводит для продажи, недавно собаку отвез на дачу - сторожить...
- Если бы вам дали Государственную премию?
А дали бы... она сколько - пять или десять? Взял бы! Чего скрывать? Поехал бы в командировку, как всегда толкачем, и тут же тебе - номер в гостинице: лауреат! А то приедешь - и первые три ночи спи в холле, на раскладушке. Последний раз даже в здание не пустили, а дело было ответственное, вымотался до осточертения: план горел, поставка задерживалась, и директор сказал, что если не "толкнуть", предприятие останется без "тринадцатой"...
- Если бы вас заставляли бросить жену?
Хоровод мыслей у собеседника: а почему, собственно, ее надо бросать, кто может заставить? И поток сведений: когда и как познакомились, как замечательно живут, кому бы пришла идея их рассорить, по какой причине...
Живая жизнь! Попробуйте заполучить ее в журналистский блокнот, задавая статичные вопросы типа: "Ваше отношение к работе? Чем занимаются ваши родственники? Как у вас обстоит с честолюбием? Как относится жена к вашей профессии?..." В результате - страдает блокнот.
Я часто прошу собеседника представить какую-либо ситуацию. Вместо "лобового": "Скажите, какой у вас вкус?" (и сам не стал бы отвечать на подобный вопрос, будь он мне задан!), спрашиваю: "Что бы вы подарили такому-то в день его рождения? А такому-то?" Вместо: "Ваше отношение к вещам?" интересуюсь: "Скажите, если, не дай Бог, случится у вас дома пожар и можно будет вынести только три вещи, что будете спасать?" Собеседнику, как правило, даже интересно задуматься над тем, о чем он прежде никогда не думал. Он сам себя познает!
В ту пору, когда я работал над повестью "Остановите Малахова!", я предложил своему герою совершить три чуда. Вероятно, нет нужды цитировать нашу беседу, скажу лишь, что, оказавшись в положении мага-волшебника, мой Андрей Малахов ухитрился вложить в свои три чуда и яростный эгоизм, и трезвый расчет, и горький жизненный опыт, и даже оп-латил векселя, предъявленные ему в свое время родителями. К моменту нашей встречи он уже два года из семнадцати прожитых сидел в колонии. Я думал, новая жизнь успела "разбавить" его старые представления, чуть изменить прежние взгляды, - но нет, заложенное в семье оказалось крепким и устойчивым.
Но более всего меня поразил вывод, с предельной отчетливостью вытекающий из одного чуда Андрея: Малаховы воспитали чужого для себя ребенка, не пожелавшего родителям не только вечной, но даже долгой жизни. А казалось бы: маг-волшебник, три чуда - игра!
В о с ь м о е. "Девять авторов открытия, девять непохожих друг на друга людей; я говорил с каждым из них и каждого просил дать характеристику восьми остальным. Получилось, как в шахматном соревновании по круговой системе: каждый "сыграл" со всеми по одной партии. Я чувствовал, что все они испытывали при этом какую-то неловкость, но убедился в предельной справедливости их оценок и даже беспощадности. Если кто-то и отмечал в ком-то недостаток, то по сумме восьми характеристик этот недостаток либо смягчался, либо даже переходил в достоинство. "Упрям как осел", - сказал категорически один. "Упрям и упорен", - сказал другой. "Усидчив", - сказал третий. "Настойчив", - сказал четвертый. "Напорист", - пятый. "Потянет любую работу", - шестой. "С железным характером", - сказал седьмой. И последний закончил: "Ему можно доверить все!" Гамма красок, спектр оттенков... [2]
Это кусочек из документальной повести "Взятие сто четвертого", посвященной физикам Дубны. Метод, условно называемый мною "шахматным турниром", хорош, когда собираешь материал о микроколлективах: заводской бригаде, экипаже самолета, соавторах открытия, театральной труппе, учебном классе и т. д. Короткие характеристики, взаимно розданные членами коллектива, во-первых, дают журналисту те самые предварительные сведения о людях, с которыми впоследствии он будет вести разговоры, и, во-вторых, сами по себе довольно часто используются в очерке при описании отношений внутри коллектива.