Кроме прочего, у меня появилось огромное желание пообщаться со здешним поваром. Разбалованный Лейфом и столичным общепитом, мой желудок весьма активно воспротивился той стряпне, что оказалась на наших тарелках этим вечером. И если я правильно понял выражения лиц профессора Граца и всё того же Лейфа, таковое желание появилось не у меня одного. С другой стороны, и Лада с исследователями, и инженер с Тихомиром, кажется, остались довольны угощением… Ну да кто поймет ученых и женщин?!
Правда, в ходе долгой и приятной беседы в салоне, куда мы перешли из-за стола, и я и Меклен Францевич несколько подобрели после пары бокалов столь любимого нашим штатным патологоанатомом порто и решили дать местному повару еще один шанс. А вот Лейф всё никак не мог угомониться и продолжал ворчать. Впрочем, его тоже можно понять, если мы с профессором просто гурманствовали, эдак, по-любительски, то Лейфа глодал перфекционизм настоящего мастера, столкнувшегося с халтурой… Так что успокоить беднягу стоило нам немалых трудов. Но мы справились.
М-да. Но если завтрак окажется таким же, как и ужин, то либо придется дать добро Лейфу на проведение разъяснительной работы с местным «шефом», либо мне придется переключаться в «боевой режим», в котором любая пища оценивается только по принципу её питательности, а вкусовые ощущения не котируются вообще. Не хотелось бы, честно говоря. Я уже начал отвыкать от подобных «подвигов» и возвращать столь основательно и с удовольствием забытые привычки никак не входит в мои планы. В конце концов, я только-только начал вживаться в роль респектабельного столичного хлыща…
Следующее утро началось для нашей компании со вполне приличного, хотя и несколько раннего, на мой взгляд, завтрака. Впрочем, испортить томатный омлет и горячие тосты с севрюгой довольно трудно… А вот после завтрака меня ждала весьма неприятная новость. К полудню в гостиницу приехал наш капитан и с кислой миной попросил меня составить ему компанию в поездке к портовым властям. В результате на прогулку по Конуграду в этот день я так и не попал.
– Так все-таки, Важен Рагнарович, что такого произошло с «Варягом», что требуется мое присутствие в порту? – начал я допытываться у тестя, едва мы уселись в пролетку.
– С «Варягом» всё в полном порядке… почти. Припасы загружены, документы выправлены, команда с яхтой знакома… Даже пару ходовых уж исполнили, – со вздохом проговорил Белов. – Тут немного другое, Виталий.
– И? Важен Рагнарович, я что, должен клещами слова из вас тянуть? – не выдержав молчания капитана, поторопил я его.
– Извините, задумался, – вынув изо рта потухшую трубку, проговорил Белов. – Вот ведь какое дело, Виталий. У нас есть разрешение на установку защитного оборудования на «Варяг», вот только, несмотря на её простоту, подобное действо проходит по судовым документам не как ремонт и наладка, а как глубокое усовершенствование судна… а у меня на таковое прав нет.
– И это все? – удивился я. – Из-за такой безделицы вы и ходите чернее тучи грозовой? Важен Рагнарович, я вас не узнаю… Вы же могли мне телеграфировать, и мы бы решили этот вопрос за несколько минут! На что еще банковский телеграф[12] нужен?!
– Каюсь, Виталий, не сразу обратил внимание на этот момент, закрутился. Да и кто же знал, что оно так обернется? Ушкуи-то мы на своих верфях оснащали, без всякой бюрократии… Вот и запамятовал. Впрочем, оправдываться я не собираюсь, последнее это дело. Но если бы это было всё! Это мелочь, тут вы правы, её за полчаса поправить можно. Да еще за полдня контур установить, и всего делов. Вот только… – Тесть махнул рукой. – Я тут проверил кое-что и выяснил следующую вещь. По штату на «Варяге» установлено две пары накопителей трехсуточного хода, мощностью в сорок единиц. Но третьего дня мы закончили ходовые испытания для расчета отвода энергии на защитный контур… Больше пяти единиц без потерь для иного питания, активные накопители дать не смогут, износ у них уж больно велик, да и негоже судно без резерва держать. А для полноценной работы контура нужно не менее пятнадцати единиц…
12