Ни на вкус, ни на состав солей
Минеральных, лучше чем из скважины.
Захотел Давид пить. Кто скорей
Принесёт воды той не загаженной?
Вызвались герои, что копьём
Бить врага, по сотни три нанизывать
Обучились. За водой втроём
В Вифлеем пошли к колодцу нижнему.
Через весь филистимлянский стан
Прорубились и — назад с водицею…
А Давид ту воду пить не стал,
Вылил на героев амуницию
Со словами: «Разве то не кровь,
Что пролили люди эти храбрые?
Да хранит их Господа любовь,
Силы им придаст в борьбе с арабами».
Действием тем воодушевил
Царь народ свой на крутые подвиги.
Триста человек, что насадил,
Снял с копья Авесса, бросил под ноги.
Множество врага из-за наград
Было перебито, изувечено.
Знаком высшей доблести тогда
Было тридцать семь бойцов отмечено.
Глава 24. А Давид опять пушистый и белый
Израиль шёл, шёл…но сбился с маршрута.
Гнев Господень на народ вспыхнул трутом,
Побудил Давида к действам беспутным,
О подобном говорят — бес попутал.
Но жрецы всё так представить умели,
Будто царь Давид совсем не при деле,
Поступал по высших сил наущенью,
А потом просил у Бога прощенье.
Хоть усердным был Давид богомольцем,
Но бывало, что и в штопор сорвётся,
Злобу выместит свою ненароком,
Пусть другим она послужит уроком.
Если царь за юбкой вдруг поведётся,
И такому объясненье найдётся.
Что б ни сделал — всё одно будет правым,
Потому как — для Израиля славы
Совершал Давид набеги и казни,
И другие, скажем так, безобразья.
Но как сказано в Священном Писанье,
Бог евреев изощрён в наказанье.
В прегрешеньях весь народ был неправым.
Царь Давид лишь повод дал для расправы
Тем, что даже себе трудно помыслить –
Вздумал царь живую силу исчислить,
Израиль пересчитать с Иудеей,
Дабы знать, чем в Палестине владеет.
А подобное прознать невозможно,
Ведь на всё, ни дать, ни взять — воля Божья.
Иоав хотел царя образумить -
Мол, зачем нам знать конечную сумму.
Если кто нас богоизбранных тронет,
Бог немедленно народ свой утроит,
Любоваться будет в белой панаме,
Как мы шапками врага закидаем.
А чтоб было с чем бросаться на танки,
Не ермолки надо шить, а ушанки.
Охраняемы мы силой завета,
И далась тогда нам перепись эта.
Беготня нам лишь добавит печали -
Думал так ленивый военачальник
И разумный, как потом оказалось,
Когда перепись, увы, состоялась.
Под ружьё аж миллион триста тысяч
Всех мужей тогда сумели исчислить.
Пятьсот тысяч Иудеев одних лишь,
И других колен евреев не лишних
Восемьсот аж тысяч там насчитали,
Что добавило начальству печали -
Где найти Давиду столько тулупов?
Понял царь, что поступил крайне глупо.
Знать зачем ему всё надо столь точно,
Лезть туда, где высших сил полномочья?
Планы строить вопреки воле Божьей
Никакой Госплан стране не поможет.
От прозренья даже сердце заныло.
Божье слово самодержца добило.
А пришло оно к пророку-провидцу,
При Давиде что служил прозорливцем,
Обличителем любого порока.
Неслучайно Гадом звали пророка.
Наказания различных трёх видов
Он принёс от Иеговы Давиду
Да такие, что — не то что ругаться,
А убить бы того Гада за гадство.
Предложил Давиду: «Бог, мол, сказал мне -
Сам себе, царь, ты назначь наказанье:
Быть ли голоду в стране семь лет кряду
Иль летать тебе болванкой снаряда,
Убегать от неприятеля, драпать,
И скрываться от врага целый квартал.
Если бегать с вещмешком царю сложно,
То другое наказанье возможно –
В продолжение трёх дней и не дольше
По Израилю пройдёт вопль истошный,
Язва будет всех косить моровая,
Сорняками люд с земли вырывая.
А тебе царь пребывать в карантине,
Бог с довольствия дом царский не снимет.
Рассуди же царь, что выбрать решишь ты.
Что ответить мне тому, кто всех выше -
Голод, бегство или мор поголовный?
За тобою, царь, последнее слово».
И сказал Давид провидцу: «Мне очень
Тяжело, балласт моих полномочий