Хотя нет.
Одна тварюшка как-то неожиданно взобралась на каменное дерево в ярдах пяти от стоящих, на некую площадку, как пенек от срубленной ветки, и, явно глядя в глаза Нэя, что-то прощебетала своей четверной пастью, как цикада.
И Нэй мог поклясться, что в этой трещотке звуков он различил: — «Привет!».
Нэй нервно дернулся, поднял правую руку, помахал ею и тоже еле слышно проговорил:
— Привет…
— О-о-охоо-о-ота-а-а-а! — новый треск гиркока.
— Удачи! — а что еще сказать?
Но реакция гиркока удивила, его челюсть затрещала в очередной раз, и Нэй смог уловить эльфийское:
— Дайри’с! — общее слово, объединяющее в себе и благодарность, и спасибо, и ответную удачу, и радость от встречи.
При этом тысячи гиркоков подхватили этот треск-слово, как будто осыпая людей благодарностью. Странное чувство возникло у Нэя, какое-то спокойствие и радость. На душе стало как-то легко и безмятежно. И это в Лесу после встречи с тварями его?
Все…
Два моря схлынули, и трое путников разумных остались одни среди серого камня Королевского Леса.
Так и хотелось завалиться прямо на землю, так как ноги превратились в ватное их подобие. Подкашивались.
Эльфа зашептала особенно громко.
Нэй развернулся, обнял Элли:
— Успокойся, — погладил ее по спине. — А теперь открой глаза.
— Не…. не… не могу, — выдавила из себя эльфа.
— Можешь. Все прошло, их больше нет. Открывай глаза…
Синдром «закрытых глаз» появился совсем недавно, поэтому его пока никто не смог как понять, так и разгадать. Сами же люди и другие разумные, подпавшие под этот синдром, рассказывали всегда разные истории, сводившиеся к одному — им всегда легко было закрыть глаза, если они видели в Лесу для них что-то жуткое и страшное (при этом для других разумных в такой же ситуации, тварь, например, страшную увидел, синдром не наступал — закрыл глаза — открыл глаза), а затем очень трудно глаза открывали потому, что им все казалось, что это жуткое и страшное продолжалось вокруг, а им не хотелось этого видеть. Некоторые так и не открыли глаз даже после выхода из Леса! Нэй слышал о нескольких таких случаях, и совершенно не собирался предоставлять еще один такой случай на радость изучателям и целителям.
Он сделал просто.
Нэй приподнял голову дрожащей эльфы, которая все шептала: «Нет, нет», и впился в ее алые губы.
Поцелуй получился страстным с его стороны, но главная цель была достигнута — эльфа от удивления открыла глаза! Но не стала сопротивляться, а ответила не меньшей страстью.
И все же именно она закончила поцелуй, отстранившись от Нэя:
— Спасибо, — проговорила она, поняв причину, по которой Нэй дотронулся до нее. — Кажется, что, закрыв глаза, страх уходит, а оказывается, он становится еще больше!
— В лесу лучше всего ходить с широко закрытыми глазами — то есть бояться, но видеть свои страхи. И… простите за поцелуй, — и голову склонил в почтении. Этикет нужно исполнять, слишком большая пропасть между ними. В нормальном пространстве Нэй мог бы лишиться головы, правда, время уже другое, но все равно мог бы и лишиться.
— Я все понимаю, — она таким образом приняла извинения.
Нэй склонил голову уже в благодарность и развернулся в сторону, откуда пришли две волны тварей:
— Нам туда…
И десяти минут не прошло, как они вышли, как обычно — совершенно неожиданно, на огромное, открытое пространство (очень редкая вещь в Королевском Лесу, где почти все усеяно каменными деревьями и кустами), усыпанное камнями, как будто камнепад тут недавно прошел и улегся этаким горизонтальным ковром…
— Вот мы и пришли, — Нэй развел руками, как бы охватывая увиденное пространство. — Вот там мы заночевали, — он сделал несколько шагов вперед, — а вот здесь я размышлял о бренности мира, пока меня не вытащил на свет Божий Сэм.
— Э… Нэй, э… тебе не кажется, что это не место нашей ночёвки? — проговорил Сэм.
— Почему?
— Это и в самом деле то место, где я тебя вытащил из расщелины, но ты же сам говорил… — и замолчал, понимая, что просто не может объяснить, что хочет сказать.
Но Нэй его прекрасно понял.
— За спину посмотри… — проговорил он, указывая на что-то за спиной орча.
Сэм повернулся:
— И что? — Сэм осмотрелся. — О! Башня! — и неожиданно удивленно посмотрел на Нэя: — Вторая Башня?
— Вторая Башня, да. Место нашего «небольшого конфликта». Совершенно невозможно понять, как Лес играет пространством и временем, но он это делает с такой легкостью, что поражаешься его силе и преклоняешься перед его величием! И в доказательство этого я бы хотел кое-что проверить. Сэм, если не трудно, опусти меня внутрь этой расщелины.
— А летать?
Нэй усмехнулся:
— У меня пропеллер сломался.
Сэм тоже иногда не понимал своего нурча и друга. Подошел, взял Нэя за правую руку и, аккуратно приподняв, как нитку в игольное ушко, принялся опускать Нэя в щель в камнях.
Ему пришлось присесть, как в той ситуации, чтобы опустить Нэя полностью:
— Стоп! — послышалось снизу, и несколько слов из некоей фразы им сказанной внизу. — Вот же… правда… понял…
Эльфа слышала разговор, даже улыбнулась этой милой перепалке удивительных друзей. Редко в жизни такое можно увидеть, где человек и орч как родственные души (она эмпат — это чувствовала), и ей это нравилось. Она просто слушала, не учувствовала в разговоре (довольно любопытном), при этом приблизилась к месту, на которое указал Нэй как на основное место событий. Эльфа была сильным эмпатом и теперь чувствовала множество эмоций, страхов, переживаний и откровений…
Человек-сошо (и это словосочетание ей нравилось, как и сам человек-сошо, хотя все-таки следует соблюдать дистанцию и понимать, кто они друг для друга) не солгал, тут и в самом деле произошел конфликт. Но не небольшой, как можно себе представить, а довольно жестокий и страшный, а еще здесь вылилось в пространство огромное количество, море энергии, правда, откуда она взялась, было непонятно.
А еще она почувствовала своего врага! Именно своего врага, мысли о котором так удивительно совпали у нее и у человека-сошо! Правда, только отголоски и только прошлое. Его здесь не было, даже трупа.
Выжил? Впрочем, это вполне могло быть. Ее враг еще та тварь.
Нэй был в расщелине минуты две. Ну, минута на спуск, минута на подъем и десяток секунд там, внизу.
Когда выбрался, поблагодарил Сэма за помощь, огляделся. Увидел эльфу, стоящую в центре этой открытой площадки с закрытыми глазами и выставленными вперед руками.
И неожиданно бросился вперед, подхватил Элли на руки, а его уже схватил в свою очередь Сэм, начинающий привыкать к странным и порой неожиданным действиям своего нурча.
И вовремя это все произошло, так как камни под ногами эльфы резко пошли вниз, стали рушиться в глубину, и Нэй схватил ее (это стало входить в привычку: объятья, поцелуи, прикосновения) как раз в тот момент, когда она на мгновение повисла в воздухе. Все это произошло в тишине, и только когда все трое оказались в относительной безопасности, тишина, наконец, разразилась громом звуков движущихся камней и треском разрываемого серебряного пространства (не врали легенды — подземелья Леса и в самом деле серебряные).
— Как мы вовремя успели, — проговорила Элли.
Нэй замотал головой:
— Нет, Властительная, мы бы так и так успели, даже если бы пришли через год или через десять лет. Лес показал мне, нам место, и это место уничтожил. Вполне возможно, он его уничтожил в то же мгновение, когда создал, но нам кажется, что это произошло только сейчас.
— Так мы были в прошлом? — удивилась эльфа.
— Это Королевский лес, и никто не знает, что у него в удивительном сознании и в мудром уме.
— Но мы же выжили в этом пространстве! — это уже Сэм.
— Мы были в другом месте, хотя… — Нэй вытащил из кармана два темника! — Вот, держите, доказательство его величия. Сэм, Элли.
— Нэй, я не могу этого принять! За что? — как-то испуганно проговорила эльфа.
— Возьмите. Не обижайте их силу. Они любят, когда их дарят. Впрочем, и продавать себя не препятствуют.