А может, это истерика? Файнса ведь нет с ними. Поняла сама? И теперь говорит без умолку?
— Вы явно не можете обойтись без родственных интриг.
Она улыбнулась:
— Ты не думай, Барнс хороший малый, но, конечно, как и все дальние родственники — беден. Тут он что-то вроде охраны… — остановилась и озвучила мысль: — Нужно повесить в холле твой портрет и твоих друзей, как у Селистера, чтобы не было никаких осложнений в будущем, — и снова двинулась вперед.
Они прошли ярдов тридцать до хозяйской жилой линии периметра дома. Зашли в одну из комнат. Чистую, опрятную, светлую, но немного грустную, если считать большую кровать, на которой Ойра явно спала в одиночестве.
Войдя, Ойра подошла к письменному столу, который так же сиял чистотой и прилежностью его хозяина, точнее, его хозяйки, выдвинула ящичек, покопалась в нем и достала довольно большой конверт.
Взяла его, вздохнула и вернулась к Нэю, протянула ему конверт:
— Я знаю, что Файнс погиб, — она резко приложила пальцы к губам Нэя, который уже хотел что-то не сказать, а выкрикнуть: — Подожди. Все потом. Прежде прочти его письмо…
— Что?! — дыхание сперло от этого крика.
Несколько раз глубоко вздохнул:
— Вы что, сговорились, что ли?
— Нэй! — выкрикнула уже в свою очередь Ойра и схватилась за уже появившийся животик.
Нэй сделал быстрый шаг, подхватил ее, усадил на кровать:
— Хорошо, прочитаю, — посмотрел на друзей, — Элли, Сэм, побудьте с ней, — скрипнул зубами и вышел, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Постоял немного в пустом коридоре, повернулся направо и, пройдя десяток шагов, вошел в комнату, которую решили оборудовать под картинную галерею.
Зашел и остановился. Тут был сделан основательный ремонт. Но при этом портретов было пока только три — Нэя, Файнса и Ойры. Все три портрета светских, парадных и во весь рост, и в таких камзолах дворянского достоинства графов не меньше у мужчин, что им и не снились даже в самых радужных снах. Кровь не позволяла даже Файнсу надеть такое великолепие. Не говоря уже о Нэе. Что касается Ойры, то ее дворянское достоинство вполне позволяло столь пышный и дорогой наряд.
И висели портреты довольно любопытно. Ойра в центре, а слева от нее, как смотришь, портрет Нэя, а справа портрет Файнса. Причем портреты были выполнены так, что все трое оказались одного роста.
Когда он успел их нарисовать?
В центре комнаты располагался круглый диван, видимо, для того, чтобы гости могли сесть и рассматривать портреты в определенном комфорте, ну или просто, устроив голову на мягкую спинку, уснуть под укоризненными взорами прекрасных портретов.
Нэй сел на диван, но так, чтобы не видеть портреты, и, вздохнув, вскрыл конверт.
*
В большом конверте находилось два конверта поменьше. Один без каких-либо надписей и второй с пометкой «Для Нэя». И еще просто сложенный вдвое листок…
Расправил листок и прочитал:
«Пожалуйста, прочитай мое письмо! Я знаю, как ты можешь злиться, ругаться, бросаться тарелками и кружками. Кричать и топать ногами. В эти минуты ты бываешь страшен и… очень уязвим. Поэтому просто прочитай письмо, без криков и ругани…»
И заканчивалось это послание:
«ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЧИТАЙ ПИСЬМО!» — просто аршинными буквами!
Ну, у Нэя было желание сильно выругаться на все это, но он постарался сдержаться, подумав, что у него еще будет возможность высказать все, что он об этом думает.
Прямо ему в лицо!
А пока письмо прочесть следует, слово ведь дал:
«Здравствуй, Нэй!
Если ты читаешь это письмо…
Нет, не буду я писать эту набившую оскомину фразу. Не стоит омрачать, и так мрачные минуты…
В общем, если ты читаешь это письмо, значит, пришло время его прочитать…
Свою жизнь я всегда делил на два этапа…
Первый этап — это детство беспризорное, жестокое и малоприятное…
И второй этап — это время, когда я встретил Сатра Леко, который стал мне и отцом, и братом, и учителем, и хозяином. И я любил его как отца и брата, слушался как Учителя, и раболепствовал как перед Хозяином…
Это время было неплохим и нехорошим. Это было просто время, в котором я жил и в котором обрел определенный опыт, умения и знания…
И мне казалось, что так будет вечно, ну, или хотя бы до моей смерти…
Но оказалось, что можно посмотреть на жизнь и под другим углом, когда не будет рядом ни отца, ни брата, ни Учителя, ни Хозяина. А будет жизнь, в которой рядом будет друг!
И не просто друг, а Друг с большой буквы!
Если честно, ты, Нэй, не похож на пай-мальчика и вряд ли являешься белым и пушистым. И ты бываешь лицемерен, эгоистичен, любишь манипулировать людьми, пользуешься своей слабостью сошо как своей силой. Но в то же время я еще не видел, не встречал человека, излучающего такую мощную положительную энергию (не забывай, я провел много времени с гением Сатром Леко, и кое-что запомнил из его уроков). Я вообще не представляю, как в одном человеке может сочетаться несочетаемое, положительное и отрицательное одновременно. Но пример живой всегда передо мной — это ты, Друг мой!
Я иногда задумывался: что, если бы вы вдвоем объединились вместо разъединения? И мне становилось страшно от этих мыслей. Когда две силы таких масштабов сойдутся вместе. Представил?
Поэтому, может, это и к лучшему, что вы, столкнувшись, уничтожили друг друга…
Прости, говорю сейчас как Сатр Леко, слишком многое я у него перенял и воспринял. Может, даже я стал им в какой-то степени. Но как я и говорил выше, я любил его как отца и как брата…
К чему я веду этот разговор?
Вот сам написал такие дифирамбы двум самым близким мне людям (я не беру в расчет Ойру, она просто моя самая любимая женщина на свете), и даже не знаю, как продолжить. Как рассказать о том, что меня мучает, что заставило меня пойти на тот шаг, который я совершил. Ведь я мертв? Хотя, зная тебя, может быть так, что я просто стою рядом, а ты читаешь это письмо потому, что должен был понять мои мотивы…
Ты ведь всегда меня спасал!
Господи, Великий Скирия! Сколько раз ты меня спасал! На Межевом валу, в Мальвиноре в глупых и пьяных разборках. Сколько раз протягивал руку помощи. А я даже толком поблагодарить тебя не мог! Потому что ты это считал чем-то обыденным. Видимо, в голове предполагая, что таким я уродился и вечно попадаю во всякие дурацкие положения. В каком-то смысле так и есть…
Но знаешь…
Это ведь письмо шестое по счету!
Первое я написал через пару месяцев после того, как мы встретились в Третьем Форте! Именно так! И я его хранил всегда у себя, на случай, если вдруг я погибну, то ты его прочтешь. Потом я переписывал его несколько раз и стал хранить уже у нотариуса в Мальвиноре. Потом закончились десять лет службы, и я написал пятое письмо.
А перед нашим походом я написал это шестое по счету. И>, видимо, последнее?
Ты задаешься вопросами?
Почему? Зачем? Ну или другими, но вопросами?
Скажу просто, я очень страшно перед тобой виноват! Да и давно уже я был мертв, как это ни прискорбно говорить…
Но отвечу сначала на второй твой вопрос: почему я считал себя мертвым?
Сатр Леко гений, он великий алхимик, умнейший человек и жестокий злодей. Я люблю его и ненавижу одновременно…
Он убил меня морально в тот день, когда отравил весь свой ближний круг. Да, да! Это жуткая история, как и все, что его окружает. Я в тот день остался с ним, не ушел и не убежал. Но с того момента он превратился для меня просто в Хозяина, которому я продолжал служить, как верный пес. И если все, что было раньше, я исполнял без всяких угрызений совести, то после все его указания давались мне с трудом и тяжёлым сердцем. Правда, наверное, он и сам понял, что перегнул палку, поэтому с того дня мы не убили ни одного человека! Я вообще не представляю, как бы я себя повел,> если бы он приказал убить. Скорее всего, убежал бы, так как не смог бы этого сделать…