— Кто-то из моих коллег считает, что время есть до вечера или даже до ночи. Я же считаю — часов шесть, не более. Отон очень сильный человек, но все же…
Нэй поднял руку, прерывая лекаря:
— Где мои вещи? — сундуки отправились после Железного Голема сразу во Дворец, а Нэй пошел на встречу с Отоном, с которой и началась Тиримису.
— В ваших покоях, — проговорила Матильда.
— А где мои покои? — вопрос вызвал улыбки у некоторых находящихся в спальне. Ну, хоть чем-то рассмешил, плакать еще не время.
Матильда сама вызвалась проводить Нэя до его покоев. Было видно, в каком она состоянии, но держалась, чтобы не взвыть в полный голос.
Ну да, ну да. Мир рушился.
Довела и тут же отправилась назад к мужу.
Нэй подошел к своему сундуку, который так и стоял посредине комнаты пятикомнатных апартаментов. Никто его не трогал, никому он был не нужен. И это было хорошо, заговоры будут потом.
Открыл сундук, вытащил из него саквояж, открыл в свою очередь уже его и, удовлетворительно хмыкнув, даже не закрыв сундук, направился было к двери из покоев, чтобы вернуться в спальню к Отону, но тут неожиданно остановился.
Хмыкнул, в глазах его сверкнули сумасшедшие искорки, и он, плотно закрыв входную дверь, повернул ключ.
========== 9. Смерти вопреки ==========
Нэй огляделся. Коридор был хоть и богато отделан и обставлен, но казался каким-то холодным или, скорее, казенным — у многих историков и архитекторов этот стиль был назван «королевским модерном». Но если считать, что все здесь в Мирминоре принадлежало Королю, вот даже этот хрустальный бокал в этом шифоньере, красивом из коричневого и очень дорогого дерева сим, с лаком древним и очень прочным, то можно было понять, почему живущие в многочисленных дворцах родственники короля особо не занимались их обустройством. Точнее, они подстраивали все под себя, но как-то слишком пресно, без искры, без вкуса. Как временщики.
Вся красота у них в их личных дворцах? Если они есть, конечно…
Но везде было чисто, как в больнице, и чистотой пахнло, видимо, Бонифаций и в самом деле помешан на чистоте.
Впрочем, Нэй не собирался ничего пачкать. Он ведь пришел не за этим…
Нэй тихонько приоткрыл дверь и заглянул вовнутрь. В комнате, детской, по всем признакам, находились трое людей: Сильва, жена Бонифация, кормилица, вроде звали ее Ласта, тоже довольно красивая женщина, и младенец, самая младшая из детей Бонифация — малышка Мина.
Он подошел к люльке, в которой лежал младенец, улыбнулся красивой девчушке, та в ответ так же улыбнулась и пустила пару пузырей. Нэй протянул руку и дотронулся до лобика девочки, и она еще пуще заулыбалась, заулюлюкала, чем вызвала переполох в комнате, от которого проснулись и Сильва, и кормилица.
Но Нэя в комнате уже не было.
*
Бонифаций был доволен. Доволен тем, что Отон все-таки попал в ловушку. Пусть отец и прекратил Тиримису, но Игра все равно продолжалась. Всегда будет продолжаться. Ведь только Власть — мерило всех мерил, и только Власть давала силу, величие и значимость. Без Власти ты никто и никак, пусть и отец твой Король. Но пока ты не Король — ты никто!
Почему отец не выбрал его, самого старшего сына, в Носители Права, это уже история прошлая. Урбан всегда больше любил Отона, а Бонифаций, хоть он и был старшим из них, никогда особо не пользовался благосклонностью отца. Были еще более старшие дети Урбана, кажется, два брата и сестра, но они по традиции не могли стать королями, возраст уже не тот. Почему, кажется? Потому что о них мало что было известно. За последние лет тридцать они не разу не были во Дворце. Ну, может, они вообще легенда? С отца станется…
И почему он вообще вспомнил о них? Ну, видимо, до сих пор размышлял, кто достойней титула Носителя Права, и кто достойней быть Королем.
Впрочем, можно было организовать Тиримису против Артура-Отона герцога Лемосийского — Первого Носителя Права, или Трома-Урбана герцога Совойского — Второго Носителя Права. Но, они всегда были такими жалкими для Бонифация, хотя оба и являлись военными, что даже трогать их было жалко. И даже не понять, почему отец выбрал именно их? Да и редко они появлялись в Мирминоре…
Ах, да, по той же самой традиции. Как там сказано, если перевести на простой язык — не выбирать Носителей Права из одного помета. Ха-ха-ха! Помета! Ну, на самом деле там все в положении о Носителях Права, то есть наследниках Трона, все более изыскано и вычурно и юридически подковано. Но именно что помет. То есть от одной женщины не может быть двух Носителей Права. Почему? Это уже кануло в Нирву и никто не помнит. Ну, видимо, чтобы распределить власть родов, к которым принадлежали женщины, родившие наследников, так сказать, уравновесить. И чтобы один не довлел над всеми остальными. Вполне себе объяснение.
Вот поэтому отец и выбрал Отона, а не его, Бонифация. Но если он победит, победил бы скорее всего, отцу было бы деваться некуда, и он бы выбрал его. Заполнил бы пустующее место.
Но отец почему-то решил завершить Тиримису. Впрочем, может, и правильно, так как оказалось, что Бонифаций проиграл время и пока размышлял, что делать, Зеленый замок оказался вдруг сильно защищен. Одно то, что к замку подтянулись орчи, чего стоило! Орчи! Они никогда не вмешивались в Тиримису. Ну и сейчас формально у них была другая забота и задача, они защищали одного из своих — одного очень высокородного орча. Хотя какое величие рода может быть у орчей? Но, как бы то ни было, они были готовы порвать любого, кто приблизился бы к замку. Да еще и Амелия своих девочек подтянула, мужицкая демон-баба! Довелось ему увидеть, как она убивает, жуткое зрелище! И жуткое хладнокровие.
Впрочем, этот мальчишка не менее опасен. Тоже проблема. Как он там сказал, что пойдешь в самый злачный трактир, чтобы найти самого отпетого бандита? Ну, зачем же так грубо. Для этой цели у Бонифация есть люди, которые вполне могут тайно забраться в покои этого сосунка. Жаль, что отец запретил стрелка, прислал тут письмо, он вообще всегда с Бонифацием письмами общался. Никогда к себе не позовет! И не сжечь ведь, все записано и зафиксировано в королевской канцелярии, и отговориться не получиться.
А так был бы стрелок, снял бы его без всяких сожалений. Хотя она что-то раскисла, появилась какая-то испуганная, дрожащая. Ну да демоны с ней, есть и без стрелков люди, которые с ним способны будут справиться. И это будет никакая не игра или Тиримису, просто попал в разборку — и нет человека.
Нет человека — нет проблемы…
И настроение сразу улучшится.
А лекари пусть посидят возле Отона, потом расскажут, что к чему. Всех лекарей собрали! Всех!
Ну, он-то сам умирать не собирался, когда впереди…
Как?
Он не слышал шагов и сидел в кресле возле камина спиной к двери. И даже скрип двери не услышал, хотя специально заставил сделать так, чтобы у всех дверей скрипели петли. Все!
Поэтому он всегда знал, что в комнату кто-то вошел. И ковров в его комнатах и кабинете никогда не было, отчего и паркет скрипел.
Но гость прошел совершенно бесшумно, а когда сел в кресло напротив…
Вообще, где охрана? Возле его покоев всегда стояла охрана!
А Нэй сел в кресло и улыбнулся.
Появление Нэя, этого, как думалось, сосунка, в планы Бонифация совершенно не входило. Он даже посмотрел на дверь, потом снова на улыбающегося Нэя, мотнул головой.
— Как… ты… здесь… оказался? — каждое слово через небольшую паузу.
— Ножками дошел, — Нэй продолжал улыбаться.
А Бонифаций так и застыл с бокалом в руке.
— Я дал слово, обещание, тебя убить, и попадись ты мне в том момент, ты был бы уже мертв. Но моя проблема в том, что я слишком много думаю, — Нэй усмехнулся и как-то виновато пожал плечами. — И когда думаю, то приходит осознание, что смерть — это не решение проблемы. Это вообще не решение — это просто смерть. Хотя у меня и была возможность убить тебя еще там, на приеме у Короля, но подумал тогда, что все-таки Слово Короля что-нибудь да значит, и поэтому не стал нарушать им обещанного Примирения. И поэтому когда ты заявил, что я труп, я сдержался. Не смог я свершить такую наглость на глазах у Короля, который вскоре должен стать мне дедом. Но после того, как Отон слег со столбняком или что там на самом деле, я пока не знаю, я понял, что Тиримису — это нечто более тонкое и глубокое, укоренившееся в крови, что нашего деда и отца, что его детей и внуков. Поэтому все это и происходит. И я подумал, что будет несправедливо, если вдруг Отон умрет, а ты будешь праздновать победу. Я постараюсь вернуть Отона в этот мир, но, чтобы все было по справедливости, если я не смогу этого сделать, то тогда и ты уйдешь вместе с ним. Чтобы никому не было обидно, — Нэй резко встал.