— Какой-то странный у вас друг, — проговорил Джил.
— Это любовь, — хмыкнул Нэй.
Они уже шли по площади, правда, теперь ни Кат, ни Бат ни подмигивали. Значит, показалось.
На открытой террасе Нэй заметил Гавра и Марна Беров, сидевших друг против друга, за столом, но беседовали они вроде вполне мирно. Хорошо.
Нырнули в арку и вышли еще на одну площадь, на которой в дальнем конце располагалось в отличие от остального новое двухэтажное здание, белого цвета:
— Когда-то Архив находился в подвалах, и в довольно плачевном состоянии. Стало понятно, что еще пара подтоплений, и реставрировать будет уже нечего. Вот я и решил отстроить это здание, с защитой от воды и с системой холодного огня. Как-то провели эксперимент с горящим архивом и применили холодный огонь. Это меня и убедило в его эффективности, — и Джил вернулся к своему рассказу.
— В общем, нас пришли арестовывать трое полицейских. Мы ведь не бандиты какие-нибудь, а просто немного не такие, как они считали. И тут мой друг Лермонд, телосложением не отличавшийся, напал на полицейских! И кричит такой: «Беги, Абро!» Ну я и побежал. У нас был автомобиль, сел в него и погнал. Правда, недалеко. Через десяток миль меня занесло, машина свалилась в кювет, а меня выкинуло из машины. Чувствую, кровь на голове, и воду, в какую-то лужу плюхнулся. А потом чувствую, что выныриваю! Оказалось, что выбросило меня на берег совсем рядом с Цитаделью Ордена Ката и Бата. До сих пор не знаю, это знак или случайность, — задумчиво улыбнулся Джил.
— Каракрас ничего не делает просто так.
— Я об этом слышал, но до сих пор не могу привыкнуть к странностям этого мира и магии, — Великий Магистр поправился: — Техномагии.
Вошли под своды Архива. Здание было двухэтажным, но при этом этажи были очень высокими, что внешне было не так заметно. Первый так вообще терялся где-то в вышине. Пять ярдов, не меньше.
— Том! — крикнул Великий Магистр. — Том! Леонардо! — и обратился к Нэю: — Том, мой друг, но он «жермейн», принципиальный и свято чтящей традиции обычной, привычной семьи, — и усмехнулся. — Иногда мы с ним спорим по этому поводу, до хрипоты, а потом напиваемся! Но он именно мой друг. Просто друг, — проговорил он немного с сожалением.
Наконец из-за стеллажей появился моложавый мужчина, лет шестидесяти на вид, в таком же, как и все адепты ордена, голубом балахоне, и черный как смоль! И со сверкающими белыми зубами!
Негр! Именно что негр, самый настоящий, а не нубар — назовите нубара негром, набьют морду, при этом нубаром называйте сколько хотите, они даже гордятся! Ну, то есть если ввести некоторую политкорректность, то — афрокаракрасец. Попаданец, одним словом!
— Джил! — раскрыл свои объятья Том и, снова сверкнув своими белоснежными зубами, заключил в объятья Великого Магистра. — Ты совсем забыл дорогу к старику Тому!
— Все дела, Том.
— Он всегда так отвечает, — теперь Том обратил свое внимание на Нэя. — Вы, молодой человек, явно не «ормейн», то есть не любовник моего друга. А значит, вас сюда привела совсем другая история.
— Вы проницательный человек, Том, — видимо, и слово «любовник» будет преследовать Нэя теперь всегда, везде и всюду. — У меня и в самом деле совсем другая история, — и он протянул Тому нарисованные портреты.
— Я вас покину, друзья мои, и в самом деле дела. Нужно готовиться к Празднику Основания, приедет множество гостей и адептов, нужно соответствовать. Том, Ваше Высочество, — и откланявшись, Джил направился к выходу из Архива.
— Ваше Высочество? — Том удивленно посмотрел на Нэя. Воссияния-то у него королевского не было.
— Всего лишь Принц Слова — Нэй дер Вейн и побратим Принца Крови Артура вис Лонгбарда.
— Но вы же «жермейн»!
— Почему всем кажется, что Принцем или Принцессой можно стать только через постель?
И тут Том Леонардо рассмеялся:
— Простите меня, Ваше Высочество, Нэй. Простите. Просто я постоянно нахожусь в таком месте, что немного схожу с ума. И только дома, с милой Орленой, чувствую себя в своей тарелке. Но, утром снова на работу.
— В вашем мире тоже не любят таких, как они?
— Там, где я жил, не любили негров, где суд Линча стал почти нормой, — грустно проговорил Том. — И если взять нашу шкалу времени, то жил я лет на сто раньше Абро. Правда, как мы потом выяснили, и в другом несколько мире. Но мне здесь нравится.
Они уже шли по коридору между стеллажами, наполненными почти одинаковыми папками формата А3, большими и на вид тяжелыми.
— Здесь вообще нет расизма ни в каком виде! И это мне импонирует.
— А как же Орден Ку-клукс-клана? — Нэй слышал об этих маргиналах Каракраса.
— Это бедные больные люди, белые люди, — усмехнулся Том. — Может, они бы и добились своего, привили бы людям ненависть к другому цвету кожи. Но посудите сами, Ваше Высочество. Как вы думаете, что сделает орч, если эти идиоты обзовут его недочеловеком? Или низшей расой? Или трюмберга? Или, не дай бог, эльфа? Что? Правильно! Орч соберет своих собратьев и разрушит их Цитадель, что уже происходило в истории. Трюмберги у них не работают, и говорят, в их Цитадели высшей расы стоят постоянные вонь и грязь. Ну, а эльфы им просто запретили находиться на своей земле. Да и правит здесь, в мире Каракраса, Арка Благородства, и как я знаю, воссияние у этих «высших» белых людей у многих слабее, чем даже у меня. Кровь одна на всех, а кто ее носитель — негр, белый, нубар, орч или кто-то еще — Арке Благородства совершенно безразлично.
— Вы философ, — Нэй проникся уважением к этому человеку.
— Здесь уже немного изучал, — остановился Том, задвинул ящик картотеки и посмотрел на Нэя. — А знаете, как я сюда попал?
— Было бы интересно узнать, Том. И давайте на «ты».
— Хорошо, Нэй, — он снова выдвинул очередной ящик, принялся смотреть карточки, но при этом продолжал говорить: — Гражданская война закончилась, негры получили свободу, но на самом деле это была фикция. Нас как убивали, так и убивают до сих пор. И нам троим: моему отцу, мне и младшему брату угораздило спасти от таких же негров молодую белую девушку и ее парня. Даже пару долларов в благодарность получили. А ночью нас прихватили и даже тех идиотов тоже, ну и никакого суда, а почти сразу петлю на шею и «фи-ни-та ля комедия». А знаешь, какая причина? Мы просто дотронулись до нее и его. Просто дотронулись до белых людей! А как мы бы их развязали? Честно говоря, так и не знаю, что произошло и почему, но и доллары приписали, вроде как мы их ограбили! В общем, тащат нас к виселице, и тут отец разрывает путы, он у меня силач был, двух охранников головами стукнул, ну и закричал: «Бегите!» Ну, мы все и побежали! Смотрю, речка — прыгаю и чувствую, что в голову то ли камень, то ли пуля, а в следующее мгновение меня уже кто-то вытаскивает из воды! Ну, думаю, теперь все, конец мне пришел. Но ни криков, ни ударов, а рядом Аброскил сидит, тоже весь мокрый. Это он меня из воды вытащил. Говорит, хотел утопиться, а тут моя голова перед ним возникает, — усмехнулся Том. — В общем, в один день попали в этот Мир. И подумали, а чем черт не шутит, пойдем искать жизни в этом Мире. И как видишь, нашли.
Он выдвинул очередной ящик и, передвигая карточки, проговорил:
— Очень яркий беретик, даже в карандаше. И кажется мне, что видел я его или даже рисовал.
— Да, вещь запоминающаяся. И когда я рисовал портреты, даже самому эта вещица показалась любопытной.
— Портреты, кстати, очень хорошие. У тебя талант!
— Это не я рисовал, а друг, но моей рукой…
— Как это? — Том отвлекся от картотеки и с удивлением взглянул на Нэя.
— Иногда мы с ним общаемся, — и это была истинная правда. — Только это не совсем нормальное общение.
Том усмехнулся:
— Нэй, я уже давно понял, что здесь, в этом мире, на Каракрасе, все немного ненормальные. Так что это вполне нормально, — выдернул очередную карточку. — Вот, нашел.
И они двинулись по коридору между стеллажами, но уже по левому от центрального. И в обратную сторону, ко входу в Архив. Том держал в руке две карточки: и на Буга Дарби, и на Арфо Кута. Так что в этом вопросе для Нэя ни оказалось никаких таинственностей. Шли, и Том постоянно сверял номера на карточках и на стеллажах. Чтобы не пропустить нужный.